Он проделал ряд манипуляций и показал кубик близнецам. Верхняя грань осталась белой, как заснеженный лес, где они спасались бегством. Но прилегающие к помеченным углам квадраты теперь не совпадали по цвету с боковыми гранями.
— Ну, углы поменялись местами, - ответил Герман.
— Так наркотик повлиял на ваши сознания. – Попутчик сделал ещё несколько поворотов. – Теперь они вернулись на место. Но…
Он перевернул кубик, и в глаза бросилось перепутанное цветное дно.
— Ты всё испортил.
— Попробуешь исправить?
Брат взял кубик в руки, покрутил наугад, но сделалось только хуже.
— Ты всё испортил, - разочарованно повторил Герман.
— Ну, аналогия, думаю, понятная? Когда человек принимает наркотик-головоломку, то определённые связи в мозгу нарушаются. Это может проявляться как ложная память, галлюцинации, в вашем случае – как частичная дереализация. Повторное употребление восстанавливает эти связи, но затрагивает соседние. Эффект домино, так это называется. Хотя я бы скорее назвал это эффектом реверси. Как-то так.
Герман пытался продолжить разговор, но парень отвечал односложно, а потом и вовсе заткнул уши беспроводными наушниками.
Вскоре за окном показался вокзал. Таяли в стремительном вечере девушки в мрачных пуховиках. Серёжа провожал их взглядом до боли в глазах
Попутчик выковырял наушник и что-то произнёс.
— Что? – не расслышал Сергей.
— Чего так смотришь, спрашиваю?
— Представляю, как бы я их одел, - честно ответил он.
— В твоём возрасте, - весело сказал парень, - я представлял бы, как бы я их раздел. Давайте я вас всё-таки провожу. Город большой, тут не раззявишься.
Он вывел близнецов в коридор и, не дожидаясь, пока их появление вызовет переполох, спрыгнул на платформу. Сергей последовал за ним в густые, как сливки, сумерки. Попутчик проложил путь плечом, помог упасть оскаленному камерой телефону и за локоть выдернул братьев из толпы.
Они долго пробирались по городу закоулками и дворами. Сливочные сумерки сгустились до темноты и выцвели в чёрно-белый рассвет, когда самопровозглашённый провожатый, наконец, сказал:
— Пришли.
Он поставил ногу на нижнюю из ступенек, ведущих в «Сон Ктулху». Амулеты победоносно качнулись у него на шее.
— Я что спросить хотел, - небрежно произнёс он, словно только вспомнил. – А у вас действительно, ну-у… понимаете…
— Две головы? – догадался Серёжа. – Да, это так. Мы сиамские близнецы-дицефалы.
— Ну слава богу, - с облегчением ответил парень. – А то я всё думаю – может, меня до сих пор не попустило. Ладно… удачи, пацаны!
Они обменялись рукопожатием, и парень спрыгнул со ступенек.
— Эй!.. – практически сразу спохватился Герман.
Но случайного знакомого уже и след простыл. Кубик Рубика остался у близнецов.
Администратор «Сна Ктулху» была так неопределённо-молода, что её возраст можно было определить и как двадцать, и как тридцать лет, и всё равно ошибиться. Вся она, от кончиков вытянутых утюжком волос до подбитых особым образом каблуков, не оставляющих вмятин на паркете, была так тщательно выверена, будто её приобрели в специальном магазине для корпоративных нужд. Только одна деталь выбивалась из образа – приколотый к воротнику бейдж был обесточен и пуст. А вот имена близнецов администратор откуда-то знала.
— Герман, Сергей, добро пожаловать, - сказала она и окинула близнецов взглядом, крученым как лассо – старательно избегая их глаз. – Вас ждали. Пройдёмте.
Внутри было так чисто и красиво, что Сергею стало стыдно за свой потасканный вид. Подошвы оставляли мокрые следы. Администратор и бровью не повела, только достала из кармана портативный робот-полотёр и бросила его через плечо небрежным жестом. Это напомнило Сергею о том, как давным-давно он кидал в море плоские камни, стараясь, чтобы те несколько раз подпрыгнули, оттолкнувшись от воды.
Лавируя между распахивающимися дверьми (за одной Сергей увидел змею, которая свила кольца вокруг измождённой девушки, за другой – уродливое лицо и его привлекательное отражение в кривом зеркале, из-за третьей двери их обдало цветочной пыльцой), администратор провела близнецов в служебное помещение.
— Руководство предупредили о вас. А это пришло сегодня утром.
Она протянула им коробку с водяными знаками экспресс-почты.
Внутри лежал Серёжин паспорт и остальные документы, наушники, запечатанная колода карт, зеркальце, две банковские карточки, перетянутые резинкой для волос. Зарегистрировавшись в мобильном банке, близнецы обнаружили, что на картах скопилась их пенсия по инвалидности за все прошедшие годы. Но это было потом.
На дне посылки Сергей нашёл пуговицы, аккуратно срезанные со стены и запаянные вакууматором в пластиковую оболочку.
Часть 2: SIAMMETRY
«Сон Ктулху» напоминает интерактивную шкатулку, которая открывается с наступлением темноты. Звучит сигнал воздушной тревоги, из люков на крыше вырываются щупальца и свисают до самой земли, загораются лампочки игровых автоматов, и заступают на смену диковинные существа.
Их тела изуродованы, но чрезвычайно пластичны, гримасы – их выражения лиц, в волосах воск, за ушами ладан; ангелы из табакерки, сейчас как выскочат, как выпрыгнут, полетят клочки по закоулочкам.
Они везде, аляповатые и ряженые. Сдают карты для преферанса и смешивают коктейли, показывают фокусы, глотают огонь, заклинают змей, чревовещают. Все виды низших искусств в обвешанном кривозеркальными панелями, окутанном афродизиаками «Сне Ктулху».
Есть среди них парень, который не вызывает ни любопытства, ни брезгливости. Вообще ничего не вызывает, кроме смутной тревоги – если долго за ним наблюдать, то начинает казаться, будто кто-то наблюдает за тобой.
Парень выбирает самые тёмные углы. Сидит, забыв про истекающую дымом сигарету. От этого у него все руки в свежих ожогах. Парень не пьёт – пробовал, но это ничего не меняет: он всё равно просыпается с леденящей уверенностью, что последние полгода ему показались.
Полгода – с короткой, как судорога, галлюцинацией о том, что сейчас он проснётся в фуре у Кукольника и по-прежнему в его власти. Иногда, прежде чем открыть глаза, парень действительно чувствует запах грязного белья и застарелого табачного дыма.
Этот парень – я.
Сегодня у меня выходной. Я зашнурую кеды, надену толстовку с капюшоном-коброй, которую сшил мой брат, чтобы на нас меньше пялились (хотя в этом и заключается наша работа), положу в карман стопку юаней, загодя выменянных в банкомате казино, и буду долго рассматривать себя в зеркале общей ванной, пока не просигналят к началу смены.
Тогда я спущусь в ресторанный зал, который раскроется передо мной, как книжка-раскладушка: заснуют официантки, зашепчут заказы в клипсы гарнитур, будто вознося молитвы увенчанному поварским колпаком богу, а за террариумом со змеями для любителей китайской кухни вырастет менеджер, чтобы шпионить через стекло.
Моргнёт телефон, принося смс: «Жду на улице, охрана меня не пустила», и я задамся вопросом: а если я не выйду, убережёт ли меня это от всего того, что случится дальше?
Хотя кого я пытаюсь обмануть. Я не задамся таким вопросом.
Я знаю это, потому что это уже в прошлом.
А впереди у меня – только стремительно приближающийся асфальт.
***
Дождь шёл всю ночь и продолжился утром. Обрушивался на крыши с шумом трущихся друг о друга бумажных пакетов.
Лере снилось, что она тонет в проруби. Чёрная стылая вода смыкалась над головой. Проснулась Лера больной. Висок будто взломали ножом для колки льда, и через трещину сгустками выплёскивалась мутная боль.