Лера пошла в ванную, открыла оба крана, подставила голову под воду и держала так долго, что с волос закапала, смываясь, тёмная краска.
Лера подняла голову и уставилась в зеркало. Медленно обвела пальцем контуры скул и губ, вспоминая себя. Пересчитала родинки, складывающиеся в созвездие Овна на ключице.
Мокрые волосы прилипли к голове. Под носом что-то темнело, как скол на фарфоровом личике куклы.
Лера втянула тёмное носом. Привкус крови отрезвил её, как пощёчина. Лера попятилась, неловко взмахнув руками. Загремел, упав в раковину, стаканчик с зубными щётками.
Лера сбежала к себе, закрыла дверь и прижалась к ней спиной. Взгляд затравленно обежал комнату. Шторы задёрнуты наглухо, одежда висит на спинке стула и зеркальной, в отпечатках перепачканных тональным кремом пальцев, дверце шкафа, на столе в беспорядке пребывают скомканные бумажки, кружки с кофейной гущей на дне, сломанные сигареты, дешёвые и с химозной отдушкой.
Всё так, как оставила Лера.
Всё так, но что-то неуловимо поменялось. Что-то таилось в перегное, на котором всходила юная её жизнь. В комнате пахло духами, как будто сюда только что кто-то заходил.
— Где ты, дрянь? – дрожащим шёпотом произнесла Лера. – Нет тебя! Тебя не существует!
Повинуясь внезапному порыву, она просунула ладонь между спинкой кровати и матрасом, нащупала что-то, потянула. Запах стал сильнее и переполнил комнату. Но вместе с ним наступило облегчение, какое бывает после того, как долго тошнит. Головная боль отступила.
Это оказалась рубашка: ослепительная белизна, кружево, раздавленный фрукт на рукаве. У Леры никогда не было такой рубашки.
Лера разорвала её по шву. Пуговицы забарабанили по полу, аккомпанируя дождю.
Тут же, как по сигналу, за дверью активизировались голоса:
— Лерочка, у тебя всё в порядке?
— С кем ты разговаривала?
— Откуда в ванной кровь?
Они крикнула, защищаясь:
— У меня месячные!
Запихивая порванную рубашку в сумку, Лера поцарапалась об серёжку с крупным янтарём, которая прицепилась к внутреннему шву. На пальце набухла капля. На капле дрожал блик, маленький и металлический, как булавочная головка.
Лера сорвала телефон с зарядки, надела длинный плащ и запахнула посильнее, чтобы те, кто в коридоре, не заметили, что девушка не переодела пижаму. Задержав дыхание, как перед броском в холодную воду, Лера распахнула дверь.
— Куда ты?
— Когда ты вернёшься?
— Тебе вызвать такси?
— Деньги на телефоне есть?
Леру забрасывали вопросами, как камнями. Она пробиралась к выходу, не давая себя под ними погрести.
Если она вернётся сегодня, дома будет пахнуть корвалолом. И, наверное, закончится дождь.
Но она не вернётся. Она могла бы бежать вниз по улице с дождём, лететь через бухту с надземным экспрессом – туда, где темно и пахнет табаком и формалином. Но Лере там не обрадуются, а проточная вода всё равно не остановит ту, которая идёт следом.
Её уже ничто не остановит, и всё, что остаётся Лере – это воссоединиться с ней подальше отсюда.
9.
Лимузин изумлял, как снег, выпавший посреди лета, и цвета был такого же – нежно-белого.
Засмотревшись, Герман вспомнил про девушку только тогда, когда она вынырнула у его правого плеча и сказала прямо в ухо:
— Я не прошла фейс-контроль.
От неожиданности Герман отшатнулся. Девушка рассмеялась, и во рту у неё тускло сверкнул потемневший скайс.
— Валерия, - представилась она. – А вы, я так понимаю, заказчики? Поехали, что ли?
— На лимузине? – опешил Герман.
— Ну да. А что такого? Такси всё равно за ваш счёт.
— Слышишь, овца, - вмешался Серёжа, - тебе не кажется, что это слишком?!
Голос девушки взвинченно взлетел:
— Не кажется!
— Поехали, поехали, - ответил Герман поспешно: до Валерии уже трое посредников отказалось работать с близнецами, узнав, что они – из «Сна Ктулху».
Сергей пожал плечами – мол, делайте, что хотите – и надел наушники. Укоризненно отражался в телефоне поверх плейлиста, укомплектованного электронными завываниями и долблениями. Но Герман этого не видел.
Он смотрел только на Валерию, отдающую распоряжения в интерком, и пытался вспомнить, где видел раньше эти слипшиеся ресницы, эти красные от сигаретного дыма глаза… На месте воспоминаний обнаруживались только слепые пятна наподобие засвеченных фотографий.
— А мы с вами раньше нигде не виделись?
— Думаешь, я бы забыла такую встречу? – снисходительно спросила Лера. – И не выкай мне. У меня ведь нет сиамского близнеца.
Герман вспыхнул, как будто ему надавали пощёчин, и молчал до тех пор, пока такси не приехало на окраину города.
Вокруг, как гнилые зубы, торчали серые и желтоватые бараки, тронутые чёрной плесенью. «Как бы тут лимузин камнями не забросали», - подумал Герман, надвинул капюшон пониже и поспешил за Лерой, перепрыгивая вышедшие из канализационных берегов ручьи.
Застройка тут велась стихийно и безо всякой логики. Пробираться приходилось через дворы, в которых на газовых трубах сушилось бельё, по отсыревшим доскам, чтобы не наступить в грязь.
Навстречу попалась стайка детишек, с гиканьем преследующих радиоуправляемого змея. Судя по застывшему на сенсорной поверхности отчаянию, змей спасался бегством. Детишки оттеснили Леру с доски.
— Вот я вам сейчас уши надеру! – крикнула девушка им вслед.
Она достала из сумки надорванную упаковку антибактериальных салфеток, вытащила одну и попробовала оттереть заляпанный низ джинсов, но только размазала грязь.
— Тьфу ты, сухая совсем! – Лера отшвырнула салфетку и выпрямилась. – Ладно, уже почти пришли.
Они выбрались из слякоти. Строго говоря, под ногами была всё та же грязь, но утоптанная до каменной твёрдости. Тут за Лерой увязался какой-то дед, приговаривая:
— Дочь, а дочь! Грибы не нужны? У меня выросли в сарае на стене. Купи, а?
— Спасибо, не надо, - ответила Лера и прибавила шаг.
— Так они в темноте светятся, - не сдавался дед, - глюкогенные, видать! Ты б глянула, дочь? Тут недалеко…
Лера остановилась и, не говоря ни слова, обняла деда за плечи и развернула к близнецам. Тот издал какой-то слабеющий звук, будто из него отходила душа, и ретировался.
— Знаем мы таких, - сказала Лера, провожая деда взглядом. – Я смотрела на Ютубе, как одна девчонка пошла вот так в сарай, а потом её обезглавленное тело нашли в лесополосе. Через год накрыли подпольный бордель, а там в банке со спиртом пропавшая голова. Её в розетку включали, и она песни пела.
— Врёшь ты всё, - буркнул Серёжа.
Лера остановилась возле барака, который выглядел зажиточнее остальных (на окнах были занавески, а над крышей висел дрон) и вошла без стука, бросив близнецам:
— Смотрите под ноги.
Чуть выше порога была натянута струна в знак того, что здесь живёт и работает татуировщик. Герман переступил струну и зашёл внутрь.
С Лерой беседовал средних лет мужчина в застиранном фартуке и с мощными предплечьями мясника. Вообще, судя по промысловому инвентарю – СВЧ-печи, клеймёному подносу, первоначальный капитал для своего бизнеса хозяин заработал где-то в сфере общепита.
— Давайте сюда документ, - скомандовала Лера.
Герман достал из толстовки распечатку УЗИ позвоночника близнецов, которую заполучил, подольстившись к медичке, числящейся в штате клуба на полставки. Снимок заинтересовал татуировщика больше, чем сами близнецы.
— Попробовать можно, - задумчиво произнёс он. – Ложитесь на кушетку. На живот.
Герман снял «кобру» и подложил её под голову. Пальцы в латексной перчатке пересчитали ему позвонки. Укус катетера отозвался в теле холодным эхом.
— Что это?
— Лидокаин.
Мастер отошёл к столу, где на подносе россыпью лежали технические гнёзда.