— Что же, - сказала она, сплюнув под ноги, - давай посмотрим, что из этого выйдет.
Плевок, зашипев, раскалился добела и загустел. Лера преобразовала его в зеркало и заставила взлететь. Оно повисло в воздухе, удерживаемое её волей и волей Германа.
Он посмотрел в зеркало и без особой надежды на успех вспомнил своё отражение. Забрезжили какие-то разрозненные образы, пыль на полу актового зала…
— Эй! – позвала Лера.
Герман взглянул на неё вопросительно. Лера подмигнула ему и, не прикасаясь, одним взглядом толкнула его в грудь.
Герман потерял равновесие и упал. Зеркало рухнуло рядом, взметнув песок. Раздался торжествующий Лерин смех.
— Так нечестно! – воскликнул Герман.
— Так запрети мне.
— Запрещаю, - проворчал он, отряхиваясь.
— Нет так. Заставь меня силой воли.
— Ты так говоришь, как будто это проще простого.
— Это так же просто, как удержать руку человека, который на тебя замахивается.
Герман вспомнил, как Серёжа ударил его в лицо в день, когда они потеряли Грёза и промолчал.
— Ты должен поверить, что я тоже это вижу. Сильнее, чем я верю в то, что ты не сможешь меня провести. Тогда всё и случится. У тебя обязательно получится, - ободряюще сказала Лера и сменила тему: - Что касается этого Дома мод. Сдаётся мне, это какая-то шарашкина контора. Сидят гастарбайтеры в подвале и пришивают к китайскому барахлу фирменные ярлыки. Ты бы поискал про них в Интернете, а?
11.
Герман поискал, но после того, как брату перезвонили и пригласили на собеседование.
Елисеев оказался молодым человеком, сброшенным с папиного довольствия за свойственные обеспеченной юности прегрешения. Светская хроника упоминала драки, пьянки, уличные гонки, переодевание в нацистскую форму…
— Пособничество террористам и содомский грех, - с преувеличенной серьёзностью добавлял Сергей, и становилось очевидно, что доводы Германа до него не доходят.
Впав в немилость судьбы, Елисеев вспомнил, что когда ему в наследство перепала швейная фабрика. Он продал машину, снял офис и пытался что-то представлять собой в глазах папы и всего остального мира.
После того, как Елисеев-папа отозвал своего управляющего, фабрика функционировала по инерции. Фотографии продукции прилагались: халаты и полотенца.
— Да ты сам посмотри на это убожество! – кричал Герман, потрясая телефоном. – Ты что, будешь шить халаты и полотенца?
— Буду, если понадобится.
Высшее общество северного города с огромным любопытством следило за трепыханиями Елисеева и отнюдь ему не симпатизировало. Главный недостаток молодого человека, заключался, конечно, в том, что он приехал из Москвы. Дальше уже шли ненадёжность, неорганизованность, лень и всё остальное.
Это был не вариант, что Герман и пытался втолковать брату. Тот, тем временем, переодевал уже третью футболку.
Герману они казались совершенно одинаковыми, но Сергей задался целью перемерять их все, с пристрастием разглядывая себя в зеркале. Эскизы валялись на полу. Отвлекаясь от примерки, брат выдёргивал то один, то другой из них и складывал в папку в каком-то, только ему ведомом, порядке.
— Он всего лишь богатый бездельник. Он наиграется и бросит бизнес, а с чем останешься ты?
— С опытом и полезными знакомствами. По крайней мере, сделаю за это время нормальное портфолио.
— Надо же, какой ты расчётливый! Ты не думал, что этот Елисеев тоже не дурак? Не боишься, что он просто хочет использовать твоё уродство, чтобы привлечь внимание к своему так называемом Дому моды?! – вспылил Герман и тут же осёкся. – Я… не то хотел сказать. Не то!
Брат запрокинул голову и искренне, от всей души рассмеялся.
— Конечно же, ты хотел сказать именно это, братик, - ответил он. – Боюсь ли я? Да я только на это и надеюсь! Потому что этой мой единственный шанс. Или ты предлагаешь подождать, пока сама Шанель восстанет из мёртвых и лично явится в мастерскую у нас на районе, твою мать?!
Холл бизнес-центра, в котором Елисеев арендовал офис, выглядел как иллюстрация из журнала о лучшей жизни. Самая маленькая из рыбок в здешнем аквариуме стоила дороже, чем весь прикид близнецов.
Молоденькая администратор смотрела на них в неприкрытом ужасе. Герман сверлил её взглядом в ответ и угрюмо размышлял о том, что если она станет их фотографировать, то он отнимет телефон и утопит его в аквариуме.
Неизвестно, чем бы закончилось это молчаливое противостояние, но тут появилась Даша. В её присутствии Герман чувствовал себя гораздо лучше, будто под присмотром доброй воспитательницы.
Панорамный лифт вознёс их над амфитеатром пластиковых офисных клетушек в высокий чертог, где пахло неоконченным ремонтом и, кроме представительства фабрики, ничего не было. Переступая через строительный мусор, Даша провела близнецов к двери с табличкой «ИП Елисеев».
Вошли.
Возле двери стоял демонстрационный стенд с образцами ткани. Это была RGB-цветовая модель, составленная из двухсот пятидесяти шести лоскутов разной плотности и фактуры: розовый плюш, хайпора цвета хаки, воздушный газ оттенка фэр-блонд, индиговый латекс с залёгшей в складке матовой тенью; каждый лоскут в своём целлофановом кармане.
Молодой мужчина повернулся к ним от окна. В жизни он выглядел ещё лучше, чем на фотографиях из светской хроники, на которых обнимал то сестру знаменитого теннисиста, то племянницу пресс-секретаря, то обеих сразу.
Мало того, что он родился с золотой ложкой, так ещё был до обидного хорош собой, этот Елисеев. Герман вдруг почувствовал, что страшно ему завидует. И брат это понял, что, конечно, всё осложняло.
— Вот, Шура… ммм… Александр Александрович, это и есть Серёжа Шапура. Ученик портного, о котором я рассказывала, - представила Даша.
Она демонстративно положила руку близнецам на левое плечо, чтобы Елисеев не перепутал, кто их них Серёжа, а кто – его бесталанный брат. Судя по глуповатому выражению лица Елисеева, Даша объясняла это не раз, но Шура как-то не вникал.
— Очень приятно, - ответил он и, приподнявшись с места, протянул близнецам руку.
У него оказалось твёрдое рукопожатие и открытая, довольно обаятельная улыбка. Зависть достигла точки кипения.
Оба, Даша и Елисеев, смотрели на Сергея очень благожелательно. В воздухе разливались мёд и елей.
Сергей положил на стол папку с эскизами. Елисеев листал, Серёжа волновался.
Или это волновался Герман?
— Даша сказала, ты шьёшь себе сам, - сказал Елисеев. – Толстовка твоя, да? И всё остальное, что на тебе сейчас надето – тоже?
— Нет, - ответил брат, нервничая. – То есть… ещё футболка.
— Ну, я бы хотел взглянуть на ещё какие-нибудь работы, если честно.
Зазвонил телефон, избавив Сергея от необходимости отвечать. Герман извинился и вышел за дверь.
Заметив на этаже островок благоустроенности, выложенный плиткой, Герман побрёл к нему. По краям плитка была уложена только для вида и ломалась под ногами на ровные куски, как шоколад. Герман забрался с ногами на подоконник и ответил на звонок.
— Сегодня в пять в парке, как обычно? – сказала Лера.
— Не знаю, успею ли я. Понимаешь, Серёже срочно понадобилось в одно место…
— Надо же, какое совпадение. Я как раз его всё время посылаю именно туда, - натянуто пошутила девушка. – Он наконец-то меня послушался?
— Лер, это серьёзно.
— Как скажешь, - ответила она.
Динамик зачастил гудками.
Под оконной рамой теснились сплющенные сигаретные фильтры. Бетон в незатёртых щелях напоминал шоколад. Пористый. Сладенького бы… Могли бы хоть кофе предложить, бизнесмены сраные… Вместо сладенького Герман нагло закурил и понял, что прекрасно слышит, о чём говорят в «ИП Елисеев».
— Ну не знаю. Я думал, у нас будет кто-нибудь крутой. А это просто мальчик. Без образования, вообще без ничего, кроме нескольких рисунков, - это Шура.