— Попробуй отнестись к этому, как страшному сну, - еле слышно сказал она. – Тебе ведь снятся кошмары. Это то же самое.
Это было не одно и то же хотя бы потому, что стоило Герману набраться храбрости и открыть глаза – и ночной кошмар, терзавший его много месяцев, отступал и рассеивался.
А что, если Герману набраться храбрости и сейчас? Наёмники явно рассчитывали, что он будет сопротивляться. Что, если он даст им напугать себя до полусмерти – так, чтобы это отразилось на его физиологических показателях?
Герман вскользь вспомнил о том, как чуть не утонул, и, словно спохватившись, закрылся.
Наёмники переглянулись. Перед ними возникла ёмкость с водой. На горле снова сжались холодные пальцы, окуная Германа с головой. Только на этот раз не было брата, который дышал за двоих. Герман задыхался и не знал, будет ли так тянуться бесконечно, или он скоро перейдёт к предсмертным переживаниям, сконструированным безумным творцом.
Герман вспомнил, как его тащило потоком по улице, и накатила волна паники.
Герман вспомнил, как не мог всплыть, придавленный канализационным люком, и в груди стало тесно и колко, будто лёгкие остекленели и разбились вдребезги.
Герман сделал вдох, почувствовал, как вода болезненно хлынула по дыхательным путям, и пришёл в себя. Перед глазами медленно вставала бегущая по экрану приставного стола-тумбы бегущая строка. Она гласила: «Подключение прервано в связи с панической атакой. Если вы находите подобные состояния приемлемыми, обратитесь в техническую поддержку для внесения индивидуальных изменений в настройки безопасности».
А ниже, закрывая изображение из «Сада», лежал сложенный вчетверо тетрадный лист, подписанный Лериной рукой: «Прочти меня».
Герман с надрывом закашлял, будто и правда наглотался воды. Штекер саднил, как заноза.
— Что случилось? – слабо спросил брат.
Край одной из лент был предусмотрительно закреплён у изголовья. Герман дёрнул ленту зубами, освобождаясь, а потом с облегчением вытащил штекер.
Запрокинув руку, Лера лежала на полу и вздрагивала, будто по её телу пропускали ток. На шее у неё была свежая царапина, под ногтями кровь. Сердцем Герман рванулся к девушке… но не сдвинулся с места, только крепче стиснул подлокотники.
После того как он освободит Леру, она захочет взглянуть на записи, не так ли?
Сначала надо стереть одну из них. Это займёт каких-то пару минут.
Это даже не Лера в плену у наёмников, а её альтер-эго. Лера этого и не вспомнит.
Герман пытался убедить себя в том, что ему придётся подождать, но всякий раз, когда ему почти удавалось, что-то внутри восставало против. А время шло, и становилось только хуже, соображать было всё тяжелее.
— Герман, - голос брата окреп, - может, объяснишь, что происходит?
— Не до тебя сейчас!
Герман упал на колени рядом с Лерой и осторожно, выкручивающим движением вытащил штекер.
Лера села. Попыталась расправить плечи, но они опадали в такт беззвучным рыданиям. Перевела мутный взгляд с Германа на Серёжу.
— Боже, - сказала она потрясённо, - какое счастье снова видеть ваши странные лица…
Лера встала и подошла к окну. Она долго стояла, завернувшись в штору затемнения, тихая и печальная, и смотрела так, будто улица за окном ей ни о чём не говорила.
Затем Лера подобрала с пола рюкзачок, бросила туда пачку сигарет, одна из которых была перевёрнута – «на желание», и сказала:
— Если никто не возражает, то я, пожалуй, пойду. Хочется побыть одной. Созвонимся.
Конечно, Герман не возражал. Его беспокоило Лерино состояние, но проклятое видео камнем лежало на душе.
— Лера, - окликнул брат. – Ты телефон забыла.
Её мобильник остался лежать на подоконнике рядом с мобильником Германа. Повисла пауза. Лера кинула взгляд через комнату и севшим голосом попросила:
— Дай, пожалуйста.
— Какая-то ты нормальная, - сказал Сергей, протягивая ей телефон. – Кто ты, женщина, и что сделала с великой и ужасной Лерой?
Ничего не ответив, девушка ускорила шаг. Герман ощутил смутную тревогу. Будто ничего не кончилось, и они всё ещё пребывали в иллюзии, созданной наёмниками Балаклавица.
Только когда из прихожей раздался звук падения, до Германа дошло, что он чуть не отпустил на свободу завладевшую Лериным разумом субличность.
Сергей выбежал из комнаты. Лера лежала на полу. Она упала у вешалки, выпутывая из клубка никому не принадлежащих пыльных пальто свою джинсовую рубашонку, и потеряла сознание.
— Надо проверить карманы, - лихорадочно соображал Серёжа. – Там могут быть какие-то лекарства.
В рюкзаке среди прочего сора (раскрошенный табак, фантики, рекламные листовки) действительно нашлись таблетки. Названия били в гонг – заканчивались на -ум, -аум, сильнодествовали.
Герман вспомнил о записке. Переняв тело, он вернулся в комнату, развернул тетрадный листок и прочитал вслух:
— «Этой дряни доверять нельзя. Чтобы не дать ей свалить и втравить меня в какой-нибудь блудняк, я выпила снотворное. Не парься, проснусь через пару часов».
— Ну и лексикон. Узнаю старую добрую Леру. А она только начинала мне нравиться…
— Ты вообще молчи, - оборвал Герман. – С тобой у нас будет отдельный разговор.
— Вот только не говори, что я снова оскорбил тебя в лучших чувствах. Сколько можно?
Герман принёс Леру в комнату. Положить девушку оказалось некуда, кроме эйфона, раскинувшего свои сети и широко расставленные поручни – круг, полукруг и крепления, регулирующие угол наклона кресла. В эйфоне мерещилось что-то хищное, будто Лера угодила в капкан. Чувство вины перед ней катастрофически росло.
В кухне, на дверце холодильника рядом с мумифицированным колбасным пупком нашлись таблетки от головной боли. Герман проглотил две, затем ушёл в ванную и побрызгал водой в лицо. Брат укоризненно маячил в зеркале.
— Чем занимался? – резко поинтересовался Герман.
— О, всего лишь бегал тебе за сигаретами, пока ты был занят. Не о чём беспокоиться, - отшутился брат.
Сев на край ванны, Герман сложил руки на груди и, не мигая, смотрел в зеркало. Сергей делал вид, что не замечает, а потом не выдержал.
— Ты прекрасно знаешь, чем я занимался. Пускал слюни в отлючке. Воистину, Герман, что ещё я мог делать? Я ведь не могу просто встать и уйти, если ты не заметил.
— Там, в Эйфориуме, чем ты занимался? Пока я нуждался в твоей помощи, где ты был?! – повысил голос Герман. – Пока ты развлекался, нас чуть не поймали. Заблокировали нам отключение! Ты понимаешь, чем это могло кончиться? Между прочим, тебя это тоже касается. Ты же не можешь просто встать и уйти!
Сергей выглядел растерянно.
— Почему ты кричишь на меня? Что я тебе сделал? Чем мог помочь? Мы так не договаривались… Почему Лера не предупредила тебя? Не объяснила, что делать?
— Ты понятия не имеешь, как это работает, вот почему! Там… действует другая её личность. Лера всего лишь посредник, она такого может и не знать…
В голосе Сергея прорезались издевательские нотки:
— Это типа как одной рукой убить, а другой – не иметь к этому никакого отношения? Сам-то в это веришь?
Герман ударил его по щеке:
— Что, имеешь к этому отношение?!
Рука сразу перестала слушаться и поражённо прижалась к лицу брата.
— Что бы ни произошло, - сказал Сергей, справившись с обидой, - это же всё не по-настоящему. А ты заводишься из-за херни…
Герман вспомнил, как вода сомкнулась у него над головой. Вспомнил свой ужас, такой неподдельный.
— Пойдём-ка, я тебе кое-что покажу.
Близнецы вернулись в комнату. Герман распахнул ноутбук. В висках стучало, подгоняя. Видео подмигнуло из папки новых загрузок, и Герман его запустил.
— Смотри! Или, по-твоему, это тоже херня?!
Тишина в комнате натянулась и зазвенела, как струна.
— Выключи, пожалуйста. Я… всё понял.
«Ну уж нет, хавай давай!», - вскричал внутренний голос. Это был подлый голос, такой мог принадлежать рабу из Кукольного театра, так что Герман его ослушался и нажал на паузу.