Оля обернулась на стук. Сергею стало перед ней неловко за свой вид, за брата, за то, что не развлёк её, а обременил.
Поставив перед близнецами тарелку с яичницей, Оля с сомнением протянула:
— Или вам надо было отдельно положить?
— Ни в коем случае. По крайней мере, так он не плюнет мне в тарелку, - ответил Сергей.
— Малыша я покормила, он спит. Ну, я побежала!
— Уже уходишь?
Оля обернулась в дверях, на ходу натягивая свитерок.
— Мне надо на работу, ты не забыл? Сегодня прогон. Там и встретимся. Надеюсь, ты сможешь прийти, учитывая… обстоятельства.
Он не был в этом уверен. Он вообще теперь ни в чём не был уверен, а в первую очередь в том, не выставит ли их Елисеев.
Странно: Сергей убедил не отдавать Волчонка из страха, что в системе о нём плохо позаботятся, а сам справлялся с этим ещё хуже. Не говоря уже о том, что необходимые операции это не приблизило.
Оказывается, спасти – это ещё не всё.
— Дружище! Веришь, нет, я надеялся, что однажды ты кого-то приведёшь… но всегда думал, что это будет хорошенькая девушка!
— Кто-нибудь объяснит, что происходит? Что это за ребёнок? Откуда он взялся?
— Я его похитил.
— Да ладно?! Правда? Ты ещё и ребёнка похитил? Слушай, как ты всё успеваешь?
— Сергей, прекрати сейчас же. Это не смешно!
— А кто смеётся? Кто смеётся?! Я похитил его из ужасного места, где его не ждало ничего хорошего, потому что не смог пройти мимо. Это действительно так.
— Знаешь, Сергей, мне кажется, что тесное общение с Шурой плохо на тебя влияет. Вас надо держать друг от друга подальше!
— Ой, он такой прикольный, я не могу! Мы ведь его оставим, правда, Серёг? Даша, что ты на это скажешь?
— Что значит «оставим», это ведь не котёнок, – разгневалась Даша. – Замолчите все немедленно! Дайте мне всё как следует обдумать.
Волчонок глазел в потолок бессмысленным голубым взглядом. Елисеев сиял так, словно у него на глазах разворачивалось нечто захватывающее.
— Вы тут поиграйте, а мы пока обсудим кое-что, - бросил он Даше и увлёк близнецов за дверь.
Вслед им гневно донеслось:
— Шура! Если ты думаешь, что я буду ещё и сидеть с ребёнком, то ты ошибаешься! Я не собираюсь этого делать! Это будет всё, Шура! Я уволюсь, так и знай!
Елисеев увёл их на кухню. Там он отвлёкся на пакет с покупками, с огромным интересом его распотрошил, раздобыл оливки, вскрыл их, зашипел, оцарапавшись об зазубренный край, и, наконец, сообщил:
— Это ещё не точно, так что ты особо не раскатывай губу, но… в общем, намечается неслабая такая вероятность, что получится устроить тебе стажировку в Америке, в «Кельвин Кляйн». Как ты на это смотришь?
Стажировка в известном Доме моды? Для Серёжи, детдомовского мальчика, диковинного уродца? У него земля ушла из-под ног.
— Но как же, Шура… У меня ведь нет никакого образования…
Елисеев взмахнул рукой, отметая возражения.
— Да купим мы тебе что-нибудь! Или для тебя принципиально важно отсидеть три года на собственной жопе в швейном ПТУ, скажи?
В кухню заглянула Даша с планшетом в руках:
— Что касается питания, - деловым тоном сказала она. – Я изучила вопрос и выяснила, что это соска не годится. Необходима разновидность для детей с выявленными трудностями кормления. И насколько я понимаю, в нашем случае нанять няню через агентство не выйдет. Так что я подобрала несколько других вариантов. Предлагаю взглянуть и обсудить.
Сергей ощутил огромную признательность к Даше… и, чего уж там, стыд. Шура ударился в обсуждение нянь и сосок, словно это было увлекательнейшее занятие, которое только можно представить.
А Серёжа подождал, пока на него перестанут обращать внимание, и на цыпочках вышел в прихожую. Там, в кармане куртки дожидались своего момента ампулы с наркотиком-головоломкой. Он был необходим, как воздух.
Потому что с тех пор, как близнецы приняли его в прошлый раз, Сергей больше ничего не нарисовал и не сшил.
Герман подождал, пока он вытащит ампулы и пересчитает их взглядом, а затем, убедившись, что Сергей достал их все, так сильно сжал ладонь в кулак, что ещё немного – и они бы лопнули.
Сергей застыл, боясь пошевелиться.
— Не надо! – взмолился он помертвевшими губами.
— А что надо? Смотреть, как ты продолжаешь уродовать нашу психику и физиологию? Можешь называть меня преступником, ладно, это действительно так. Ну а ты наркоман.
— Неправда!
— Нет, правда. Ты его принимал. Это всегда был ты. И собираешься сделать это снова.
— Мы вместе его принимали.
— Сделай одолжение, прекрати употреблять слово «вместе» по отношению к нам. Я никогда не хотел пробовать эту дрянь. Просто привык считать, что ты знаешь лучше. А ты всегда этим пользовался. Делал то, что тебе нужно, прикрываясь общим благом. Но сейчас ни о каком общем благе речи не идёт, не так ли?
Голос брата резал, как… как стеклянные осколки; нет, не надо так думать, и этого не произойдёт.
— Как ты не понимаешь! Это же не просто так!
— Понимаю, братик, всё я понимаю. От тебя просто не будет толку там, на этой стажировке. Ты больше ни на что не способен.
Герман помолчал, наслаждаясь эффектом, который произвели его слова, и продолжил:
— На твоё счастье, я теперь кое на что способен вместо тебя. Ты будешь мне говорить, что делать. А я буду рисовать и шить. Ты же всегда мечтал, чтобы я делал, как ты мне говоришь. Видишь, всё сложилось, как ты хотел.
Серёжа слишком нервничал, чтобы воспринять такую запутанную речь. Понадобилось время, чтобы её переварить.
— Нет, нет, это не сработает! – затряс головой он. – Навыков недостаточно. Нужно особое видение. Талант, в конце концов!
— А, ну да. Как я мог забыть. Ты ведь у нас талантливый парень. Считаешь, твой талант стоит того, чтобы снова рискнуть?
— Конечно! Это же…
— Всё, что у тебя есть? И я не имею право тебя этого лишать? – со злым восторгом подхватил Герман. – До чего знакомые мысли!
Сергей вдруг понял, что слишком устал для того, чтобы спорить. А может, его дар убеждения отошёл брату вместе с другими навыками. Нечестно, несправедливо.
— Скажи, чего ты хочешь, - упавшим голосом попросил Серёжа.
— Ты знаешь, чего я хочу. Участвовать в том, что задумал Грёз. Это для меня тоже не просто так, знаешь ли.
— Герман, пожалуйста, не делай этого. Не надо меня заставлять.
— В эфире платиновый хит «Меня заставили»! Почему всякий раз, когда от тебя требуется всего лишь сделать над собой усилие, ты падаешь лапками кверху и делаешь вид, что тебя заставили? Нет, братик, такой номер больше не пройдёт. Ты прекрасно можешь, как выразился Елисеев, три года отсидеть на своей жопе в ПТУ и научиться шить. Можешь снова научиться рисовать. А можешь пойти простым путём… но для этого тебе придётся оставить меня в покое. Вот и выбирай. И учти – ещё раз запоёшь про то, что тебя заставили, и я тебе шею сверну. Я могу, если ты ещё не понял.
Герман разжал кулак, и тиски вокруг сердца тоже разжались. Ампулы лежали на ладони, такие соблазнительные, обвязанные разноцветными нитками.
— Я согласен, - прошептал Серёжа.
Только сейчас он понял, что плачет.
— Хороший мальчик, - издевательски одобрил Герман. – Тебе какую, с красной ниточкой или с жёлтой?
***
Следующие дни были одними из лучших в жизни Сергея, не считая разве что начала лета, проведённого в доме Грёз, когда ещё не произошло наводнение, сознание не горело в психоделическом аду наркотика-головоломки, а близнецы не знали, что за таких, как они, ведётся конкурентная борьба, и могли просто жарить мидий на морском берегу.
Волчонку нашли нянь, способных держать язык за зубами, малыш начал фокусировать взгляд на окружающих, выделяя из всех Серёжу, и пытался улыбаться ему.
Оля приходила в гости, взлетали к потолку их лёгкие пустые разговоры, в которые она из вежливости вовлекала Германа. А чем Герман занимается? Осваивает программу выпускного класса, чтобы сдать экзамены экстерном и получить аттестат (враньё). А как он относится к тому, чем занимается брат? Это скучно, но он терпит (истинно так, в этом близнецы всегда были взаимны). Герман вёл себя ровно и заливался неестественным смехом, как заводная игрушка.