— Угомонись. Ты несёшь бред, - поморщился Герман и восстановил зрительный контакт со льдом и солнцем.
— Вспомни, как Андрей рассказывал тебе о том, как тестировщики получили настоящие синяки! – закричал Сергей. – К чему он тебе это рассказывал, а?! Там заключена могущественная сила! Она убьёт его! И ты позволишь этому случиться?
Герман взглянул на него, и Сергей понял, что тот поверил. Это было как удар изнутри. Сильнее, чем обычная связь близнецов.
— Он всё равно сделает это, - сказал брат в своё оправдание. – Но без моей помощи у него куда меньше шансов на успех, ты это понимаешь?
Над землёй возник залитый солнцем дверной проём. Из него выпала канистра и, переворачиваясь в воздухе, полетела вниз, за ней ещё одна – и так до тех пор, пока из них на льду не выросла целая гора.
Последним из проёма выпрыгнул Грёз. Приземлившись на лёд, он скривился от боли падения с такой высоты. Это ещё раз убедило Сергея в том, что он прав.
— Вы все ненормальные. Это самоубийство, - безнадёжно сказал он.
Но никто его не услышал.
Грёз простёр надо льдом ладонь, и под ней вырос ослепительный скутер, весь из зеркал и солнечного света.
— Делаем всё так, как репетировали. Зачерпываете из канистры и внушаете мне, чтобы я не упал. И постарайтесь не расплескать. Всё, что мы здесь потратим – сгорит.
Тем временем, проём, который затянулся, но не исчез совсем, напоминая о себе тонкой полосой света, будто бы пробивающегося из-под двери, вдруг покрылся трещинами и разлетелся на осколки. Эти осколки собрались воедино, образовав силуэт – фарфорово-белый и фарфорово-хрупкий, с глазами, как газовое пламя.
— Ну да, это я, - скромно признался Глеб. – Только не надо делать вид, что не ожидал, Андрей. Да-да, он тебя обманул, Герман… Это, конечно, действительно не так работает. Но не настолько, чтобы не выяснить, что вы затеяли.
— Что ты несёшь, придурочный, - удивился брат.
Не утруждая себя вниманием к такой малой величине, как Герман, Глеб продолжил:
— В одном ты был прав, Андрей. Любовь плохой помощник. Ты же в глубине души надеялся, что я расчувствуюсь и явлюсь тебе помогать, правда? А я явился, чтобы всё у тебя отобрать…
— Один против троих? – дружелюбно осведомился Грёз. – Пупок не развяжется?
Глеб отбрасывал длинную тень до самого горизонта. Прошёлся, но тень оставалась неподвижна, и запахло горелым.
— Вас-то трое. А у меня гомункул, который способен так всё тут изуродовать, что проход схлопнется. Ты не станешь рисковать, и сам отдашь мне надежду и веру… Видишь, как я хорошо тебя знаю.
— Надежда и вера без толку, если никто не станет тебе их внушать, когда ты полетишь.
— Ну почему никто? Я вас заставлю внушать… Я мог бы сразу украсть у тебя топливо, но не стал этого делать. Смекнул, что вы ещё сгодитесь. А так и заманивать вас не пришлось, сами пришли.
— Мы ведь можем тебя и уронить, когда ты полетишь. Закрыть вопрос кардинально, так сказать, - ответил на это Грёз.
Глеб усмехнулся, и прозвучал тусклый звон – такой, словно кто-то постучал по стеклу вместо хрусталя.
— Никогда ты меня не уронишь, сентиментальный старый дурак! И мелкая этого не сделает – боится, что после такого её больше не выпустят погулять. Ну а чтобы вы были посговорчивее…
Глеб поманил Сергея пальцем. Того опрокинуло и протащило по обледенелой земле, будто Глеб тянул его к себе на верёвке… а потом накрыло такой болью, какой он в жизни не испытывал.
Это было как одновременный перелом всех костей, как растекающийся по венам медленный яд, как агония – как всё это разом и по отдельности.
Сергей отчаянно закричал. Через пелену боли до него дошло, что ничего не поможет, если только Глеб не отпустит его сам. А Глеб не торопился. Хотя все всё поняли ещё в первую секунду, он наслаждался своей властью – и не спешил прекращать её демонстрировать.
Перед глазами опустился багровый занавес. Сергей понял, что сейчас умрёт или сойдёт с ума… и всё оборвалось. Он пришёл в себя. Рядом упал Глеб
— Где я? – в страхе спросил он. – Кто вы все такие?
Его взгляд ошарашенно метался. Великолепный облик слетел, и вместе с его лучистыми ошмётками на лёд шлёпнулась фигурка-оригами. Она начала сама собой раскладываться, отбрасывая множащиеся серые тени. Пространство огласилось оглушительным воем. Андрей подбежал к фигурке и затоптал её.
— Сервисная сигналка, - с досадой сказал он. – Сейчас сюда примчатся серые.
— Что, прямо сейчас? – спросил Герман.
— Ну как сейчас… Через восемь минут.
Бросив Глебу: «Спи», от чего тот послушно закрыл глаза, Грёз помог Сергею встать и поинтересовался:
— Верунь, и надолго он таким останется?
Все посмотрели на девочку. Она выглядела не менее напуганной, чем до этого Глеб, но храбрилась.
— Понятия не имею. Это место… усиливает.
— Как у тебя вообще вышло, если не секрет? Это ведь амнезия, правда?
— Как-то я оставила жучок в нашем «кармане». Хотела узнать, чем занимается Лера. Но это не сработало. Вернее, вместо информации на меня обрушилась полная, - Вера развела руками, - полная потеря памяти!
— Закономерно, - задумчиво сказал Андрей. – Ведь именно провалы в памяти ты переживаешь в те моменты, когда Лера перекидывается обратно.
Девочка вызывающе подняла подбородок, обвела всех взглядом и заговорила таким тоном, словно пыталась убедить саму себя, а не остальных:
— Теперь вы понимаете, что я особенная? Никто не может получить эйформулу амнезии. Никто, кроме меня! Я во всём лучше Леры, и я гораздо больше заслуживаю того, чтобы жить. И я буду! Мне надоело, что меня подсовывают вместо себя в минуты опасности! А вы… а вы как хотите!
Она оттолкнулась от земли и взмыла в небо, перебирая ногами, словно всплывала к поверхности и к свету. То и другое представлял собой рабочий экран на приставном столе-тумбе в комнате, где осталось Лерино тело – и сейчас сознание девочки стремилось с ним воссоединиться.
Грёз подпрыгнул, пытаясь поймать её, как ускользающий воздушный шарик, но было уже поздно – Вера отключилась.
И тут выхлопная труба скутера дала залп. Вырвавшиеся из неё эйфы ударили Серёже в лицо. Он закашлялся, поднял глаза и помертвел от ужаса.
Герман верхом на скутере приближался к серпантину.
Они с Грёзом бросились следом, крича и размахивая руками, но Герман даже не обернулся. От исходившего с небес экзистенционального ужаса у Сергея подкосились колени. Он рухнул на лёд.
— Бесполезно, - отрезал Грез. Лицо его посуровело. – Остаётся только поддержать его с земли. Ты будешь помогать. Больше некому.
— Но я никогда этого не делал. Я не справлюсь, - растерялся Сергей.
На плечо ему легла ладонь, наполняя фальшивой решимостью.
— У тебя нет выбора, так что придётся справиться. Послушай, это проще, чем ты думаешь. Достаточно просто захотеть, чтобы Герман почувствовал всё то же, что и ты. Но хотеть нужно очень-очень сильно, понял?
Он понял. Это он умел. Всю жизнь только этим и занимался.
Если бы он мог, он бы дотянулся до Германа и накрыл его сердце ладонями, чтобы ничто ему не навредило. Потому что чувства иссякали. Оставалась пара канистр, а Герман не преодолел серпантин даже до середины, и на ледяной равнине с беззвучными вспышками стали появляться сервисные служащие.
Прибыли они, судя по ярким пятнами, затесавшимся в серые ряды, с подмогой, но приближаться не торопились. Сергей издалека чувствовал, что серые угнетены увиденным.
— Не долетит, - высказал общее мнение надменный, будто высеченный из глыбы льда, принц.
Он сплюнул – в полёте плевок обледенел и тихонько звякнул, упав под ноги – и добавил уже громче:
— Я не понимаю, а чего все встали? Он слишком высоко, так что если грохнется – накроет всех. У нас на сервере свыше пятисот богатеньких задниц. Вы хотите, чтобы все они очнулись с ПТСР или чем похуже? Угадайте с одного раза, кого сделают крайними. Так что давайте изо всех сил пожелаем парню долететь. И поактивнее, ребята.