— Да, и что касается кошмаров. Это же всё не по-настоящему. Надо просто осознать, что спишь, и всё закончится.
— Просто? – воскликнул Серёжа. – Ничего себе просто! Во сне кажется, будто всё ещё как по-настоящему. Как я пойму, что сон – это сон?
— А ты смотри на руки, - посоветовал Косоглазый и вышел.
Сергей подобрал пуговицу, положил её на кровать и увидел, что наушники остались. Шить расхотелось. Слова Грёза не шли из головы. Поколебавшись, Серёжа поднёс ладони к лицу – и всматривался в них, пока не заслезились глаза.
Ничего не произошло. Пребывание близнецов в доме Грёз не было сном.
— Покажи левой рукой рожки, а правой снизу – ножки. Теперь поменяй руки. А теперь одновременно покрути пальцем левой руки у виска, а правой погладь живот…
Елена Георгиевна пристально взглянула на близнецов.
— Вы оба это делаете! – догадалась она. – Серёжа, ты – левой рукой, а ты, Герман – правой.
— А что, так нельзя было?
— Нет конечно! Давайте ещё раз, но по очереди.
— А как вы узнаете, что мы не жульничаем? – полюбопытствовал Сергей.
— Буду рассчитывать на вашу совесть. Начинай, Серёжа.
Но у него не вышло. Руки, которые обычно подчинялись ему одинаково хорошо, отказывались совершать разобщённые действия. А вот Герман справился. Зато когда перешли к рисованию двумя руками, Сергей лихо закрутил фрактальные узоры, похожие как зеркальные отражения друг друга, чем окончательно сбил Елену Георгиевну с толку.
— Зачем мы это делаем? – отложив карандаш, спросил Сергей.
— Пальчиковая гимнастика синхронизирует работу полушарий головного мозга. А в вашем случае…
— Это понятно. Но зачем? – допытывался он.
— Чтобы улучшить вашу крупную моторику. Чтобы вы не бились и не спотыкались обо всё подряд. Посмотрите на себя. Вы же все в синяках!
— Вы не поняли. Зачем нам это, ну, в дальней перспективе? Нам что, это как-то пригодится в жизни? Навряд ли. Рано или поздно мы попадём в дом инвалидов. А там уже не будет иметь никакого значения, что у нас с крупной моторикой.
Сергей напустил на себя такой вид, будто всё это его не колышет, но пока говорил, сильно разволновался.
— И вообще, мы пока ничего не решили. Я ещё не подписал документы, - заключил он. – Мне кажется, будет лучше, если мы уедем.
— Кому лучше? Вам? Я так не думаю.
Вмешался Герман:
— Вы не понимаете! Эти парни нам не компания. Они упиваются своими… своим… - Он запнулся и помолчал, выбирая слова. – Будешь курить – не вырастешь, сказали недавно Карлу, и ржали, а он смеялся вместе с ними! А Гену они называют Гидрой! Это нормально?! Я никогда не привыкну. Мы не такие, как все они!
— Все не такие, как все.
— Нет, мы другие, - безнадёжно сказал Герман.
Лицо Елены Георгиевны изменилось, будто отражение в подёрнутой рябью воде.
— Ты говорил, что научился выговаривать звук «р». Сам, без чьей-либо помощи, и правильно понимаю? – обратилась женщина к Герману, и тот нехотя кивнул. – И вы научились ходить без специалистов по ЛФК. Подумайте над этим, прежде чем уехать. Если вы, конечно, действительно хотите уехать, а не того, чтобы вас жалели и выделяли из всех.
Воцарилось молчание, такое ледяное и звенящее, что казалось, его можно разбить.
— Давайте ещё раз попробуем сделать «рожки-ножки», - сказал Сергей.
***
Графический диктант по клеточкам:
→1 ↓1 ←1 ↓2 →1 ↑1 →1 ↓1 →1 ↑2 ←1 ↑1 →2 ↓1 →1 ↑1 →2 ↓1 ←1 ↓1 →1 ↓1 ←2 ↑1 ←1 ↓3 →1 ↑1 →2 ↓1 ←1 ↓1 →1 ↓1 ←2 ↑1 ←1 ↓1 ←2 ↑1 →1 ↑2 ←1 ↓1 ←1 ↑1 ←1 ↓2 →1 ↓1 ←1 ↓2 →1 ↑1 →2 ↓1 ←1 ↓1 →1 ↓1 ←2 ↑1 ←1 ↓2 →1 ↓1 ←1 ↓2 →1 ↑1 →1 ↓1 →1 ↑2 ←1 ↑1 →3 ↓1 ←1 ↓2 →1 ↑1 →1 ↓1 →1 ↑2 ←1 ↑1 →1 ↑2 ←1 ↓1 ←2 ↑1 →1 ↑1 ←1 ↑1 →2 ↓1 →1 ↑1 →1 ↓1 →1 ↑1 →2 ↓1 ←1 ↓1 →1 ↓1 ←2 ↑1 ←1 ↓2 →1 ↓1 ←1 ↓2 →1 ↑1 →1 ↓1 →1 ↑2 ←1 ↑1 →3 ↓1 ←1 ↓2 →1 ↑1 →1 ↓1 →1 ↑2 ←1 ↑1 →1 ↑2 ←1 ↓1 ←2 ↑1 →1 ↑1 ←1 ↑1 →2 ↓1 →1 ↑2 ←1 ↑1 →1 ↑2 ←1 ↓1 ←1 ↑1 ←1 ↓2 →1 ↓1 ←2 ↑1 ←1 ↓1 ←2 ↑1 →1 ↑1 ←1 ↑1 →2 ↓1 →1 ↑3 ←1 ↓1 ←2 ↑1 →1 ↑1 ←1 ↑1 →2 ↓1 →1 ↑1 →2 ↓1 ←1 ↓2 →1 ↑1 →1 ↓1 →1 ↑2 ←1 ↑1 →1
4.
Над мусорными баками, самодеятельно раскрашенными в цвета радиационной опасности, вился дым. Герман в растерянности остановился и поставил пакет с мусором на асфальт. Сергей прикинул, набирать ли ноль один.
С моря налетел порыв ветра и бросил в лицо запах помойки. А вот палёным не пахло, опровергая подозрения о пожаре.
— Давай выбрасывай, - поторопил Серёжа брата, - только близко не подходи, а то меня вырвет. Прямо отсюда кидай.
— Серёга! Погодите! – донёсся обеспокоенный голос.
Из-за мусорного контейнера выбрался Карл с сигаретой в зубах. Он щедрым жестом распахнул перед близнецами пачку «Мальборо», и Герман взял одну. Так они стали соучастниками.
Сергею это не понравилось. Но Карл отличил его от брата по голосу, и это подкупало, так что он решил завести с человечком беседу.
— Слушай, ты же тут давно живёшь. Расскажи, откуда Грёз берёт деньги?
— Спонсоры платят за всё. За аренду хаты. За поддержку нашего здоровья. За сигареты, которыми я это здоровье похериваю. Сигареты в смету не входят, ясное дело. Только карманные деньги.
— Да я не том.
О чём же он? О том, что жена Косоглазого может себе позволить не работать и ездит на новой японской машине. Украшения у Елены Георгиевны бриллиантовые, одежда дизайнерская – ярлыки спороты, но Серёжа-то знает. А на холодильнике в рамке – фотография счастливого семейства на пляже, далёком от черноморского.
— Ну ты в следующий раз сформулируй, а потом спрашивай. Мне как-то не улыбается читать твои мысли, стоя у помойки.
Отошли так, что стало видно серо-голубую полосу пляжа. Там шумно фотографировались подростки неопределённого пола в стриптизёрской обуви: скрытая платформа толщиной с утюг и каблук, которым можно проломить голову. Ветер размазывал их крики по небу.
Пока Серёжа формулировал, Герман вдруг сказал:
— У меня тоже вопрос. Откуда взялась надпись у нас под кроватью? – Ветер обрывал его фразы на концах. – Написано на стене, почти у самого пола… Кровать стоит так, что не видно… «Я не умру никогда». Что это значит?
— Глеб, - ответил Карл, как выплюнул.
И замолчал, наклонив голову к плечу. Лицо приобрело угрюмое оборонительное выражение. Сергей понял, что тему лучше не развивать. А вот Герман не понял и забросал Карла вопросами:
— Кто это? Не хочешь говорить? Почему? Он что, умер? Подожди, я понял – он употреблял наркотики, и Грёз его за это выгнал…
Карл окинул близнецов оценивающим взглядом. И хотя ему пришлось задрать голову, Сергей не увидел в этом ничего смешного.
— Ну что ты так смотришь? – смешался брат. – Объясни по-человечески!
— Глеб, он… ушёл из дома.
— Ну и что? Разве это запрещено?
Карл скептически скособочился.
— Ты сам просил – по-человечески, вот я и пытаюсь. Он ушёл со скандалом, понятно? Наговорил гадостей. Видите ли, наш дом напоминает ему бомжатник. Море грязное, бар – притон, Андрей – сутенёр. – Карл сделал паузу, и Сергей услышал, как тяжело он дышит. – А мы, уроды, ему не компания. Запрещено ли так поступать? Не думаю. Как это объяснить по-человечески? Понятия не имею.
— Так бы и сказал, - виновато отозвался Герман.
— Я и сказал. По-твоему, мне приятно это вспоминать?
Сергей не сомневался, что неприятно было всем. Хотя предпочёл бы выслушать обе стороны, а уже потом делать выводы. Но вслух этого не сказал, потому что его не спрашивали.
Карл подобрал камешек, выглядевший в его ладони увесисто, и бросил в сторону моря. До воды не докинул, но подбил вкопанную в песок селфи-палку. Пригарцевали подростки, замельтешили беспорядочно и, конечно, растоптали опрокинутый телефон своими подошвами-утюгами.
— Вот вам, грёбаные андроиды, - захихикал Карл.
— Андрогины, - исправил Сергей.
— А, одна фигня. Валим, пока они не смотрят. За телефон вряд ли предъявят, но могут наябедничать, что мы курили.