Так и потянулись летние деньки. Так много надо за день успеть. И поиграть с Клавой, и посидеть с бабушкой на лавочке, и почитать первую страничку, и поиграть без Клавы, или, например, сходить с Дедушкой к колодцу за водой.
За домом, по самому краю участка, протекал ручей с чистой прозрачной водой. Эту воду даже пить можно было. Но ее использовали для стирки, для полива огорода, для мытья. А вот, пили только колодезную воду. И не потому, что она чище была, а потому, что была вкуснее. Сладкая водица была: пьешь-пьешь, а напиться не можешь. Дедушка говорит, что эта вода живая. И хотя не близко от дома колодец был, ходили и брали воду для питья только в нем. Вот и Лизавета с Дедушкой стала ходить за водой. У Дедушки два ведра больших, а у внучки – одно, поменьше. Пока идут к колодцу, разговаривают. Про маму, про папу, про Клавдию Михайловну, про лето, про птичек. Обо всем. С собой всегда брали старую алюминиевую кружку. У колодца из этой кружки, подолгу, по очереди пили студеную воду. И никакая газировка, даже самая сладкая, не могла с ней сравниться. Потом наполняли ведра и шли обратно, но уже, с остановками. На полпути, Лизавета из своего ведерка отливала половину в Дедушкины ведра. Тяжело было так далеко полное ведро нести. Так тяжело, что у нее, даже, очки запотевали. А что, я разве не сказал: Лизавета носила очки. Зрение у нее было неважное. И чтобы оно не портилось еще больше, доктор велел носить очки. Ну и что! Они даже украшали Лизавету.
А вечером приходила соседка бабушка Ильинична и они вчетвером сидели под яблоней у самовара и пили самый вкусный на свете чай. Лизавете все это очень нравилось. И так хотелось, чтобы так было всегда, или хотя бы, подольше.
Деревенские девчонки за месяц порядком надоели друг дружке. По нескольку раз перессорились и помирились и стали придумывать, чем бы еще заняться. И тут они вспомнили про Лизавету. Кто-то из них предложил: «А давайте, пойдем в лес за ягодами, за земляникой! И эту, москвичку – малявку с собой возьмем!» «Давайте! Давайте!»– подхватили остальные. Сказано – сделано: пришли к Лизавете. Она конечно, рада. Да, Дедушка с Бабушкой не хотят пускать. Еще и насморк у нее откуда-то взялся. Температуры нет, и чувствует себя хорошо, а нос не дышит. А вот, подышит «хвойным» воздухом и насморк пройдет. Насилу уговорили. Пообещали с Лизы глаз не спускать.
На следующее утро отправилась шумная компания в лес. Пока шли до леса, с Лизаветы, и правда, глаз не спускали, веселили и ее и себя, как могли. А как в лес пришли, землянику увидели, бросились собирать. Разбрелись, кто куда. Лизавета тоже увлеклась. Ягод много, да они мелкие. Когда еще, корзинка наполнится? Сначала, аукались: «Ау- ау!». А потом, все реже, все тише «Ау!» слышалось. Да и затихло совсем. Лизавета опомнилась, когда полную корзину ягод набрала. Стала девчонок звать. А в ответ – тишина. Только деревья шумят, да птички поют. Сначала, она только расстроилась, а потом, когда поняла, что не знает куда идти, испугалась не на шутку. Так испугалась, что начисто забыла, что ей Дедушка говорил, когда они за водой ходили и про лес беседовали. А Дедушка ей говорил, что если ты в лесу заблудилась, не бегай, не суетись, а оставайся на месте. Тебя рано или поздно начнут искать и, обязательно, найдут.
Забегала Лизавета, засуетилась. Совсем голову от страха потеряла. Побежала куда глаза глядят. А куда им глядеть? Кругом деревья да кусты. Бежала-бежала, потом шла. Потом, опять бежала, опять шла. Потом из сил выбилась. Села под деревом, сняла очки, положила в корзинку, поела ягод, да и уснула крепким сном. Сколько проспала? Когда проснулась, солнышко уже к закату клонилось. Дело к вечеру. Покричала, покричала. Да, что толку в дремучем лесу «Ау!» кричать. Если только, леший услышит. Побрела дальше. А ночь надвигается. Луна за макушками деревьев иногда поблескивает. Деревья стоят черные. То листва от ветра шумела, голоса птичьи слышались, а солнце село, и ветер вдруг затих и птицы умолкли. В тишине филин заухал – еще больше страха нагнал. Вот вы бы, что на Лизаветином месте сделали? Правильно, она так и поступила: села на поваленное дерево и заплакала. Проплакалась хорошенько и в голове как-то светлее стало. Стала голова думать. И тут же вспомнила голова все разговоры Дедушкины про лес. Ох, поздновато вспомнила! Посидела, посидела, а сидеть еще страшнее, чем идти.
– А, и пусть, меня волки или медведи съедят! – Решила Лизавета, встала, даже очки одевать не стала (без них не так страшно), и побрела в темноту. Идет, как во сне. Ветки по лицу хлещут. Сил уже нет, а она все идет. Вот под ногами захлюпало, в тапочки вода налилась. А она все идет и идет. Под ногами мягко, мокро. Вода уже колени намочила, а она все идет, уже по пояс, а она все идет и идет. Наконец, выбралась на твердую землю. Мокрая, замерзшая. Тут силы ее и покинули окончательно. Рухнула она на траву, как убитая и уснула беспробудным сном.