– А ведь это не кошка! Кто же это, что за зверек такой чудесный?
– Это Дуся. Михрялка. Она очень чудесная. Такая чудесная, что вы очень удивитесь.
Только, чуть-чуть попозже. Сначала, вы к ней немножко привыкните, а потом уже удивитесь. Хорошо?
– Хорошо, хорошо… . А теперь, пойдем чай пить. Я пирожков напекла, плюшек. Людмила Ивановна распахнула дверь в комнату и пропустила Лизавету вперед. Та вошла и остановилась, как вкопанная. Комната поразила ее еще сильнее, чем прихожая. Столько книг Лизавета никогда не видела, даже в школьной библиотеке. Книжные шкафы занимали все свободное пространство комнаты. Только у окна притулился небольшой письменный стол. На котором, впрочем, тоже лежали стопки книг. Посередине комнаты, среди этого книжного царства, стоял большой овальный стол, застеленный белоснежной скатертью. На подносе стоял электрический самовар, а вокруг, множество вазочек со всякими вкусностями. Лизавета, увидев это великолепие, не на шутку забеспокоилась, что Дуся сейчас не выдержит и набросится на плюшки и пирожки и напугает Людмилу Ивановну. Но михрялка, в который раз, удивила подругу. Она сделала вид, что вся эта вкусная красота ее совсем не касается. Она, вообще, вела себя так, что никто бы не подумал, что это зверек необыкновенный, а тем более говорящий. Сели за стол. Людмила Ивановна налила в чашки душистого чая и велела не стесняться и кушать все, что есть на столе. А потом, она неожиданно спросила:
– А твоя Дуся, случайно, может быть, любит плюшки?
– Очень любит! А как вы догадались? – Удивилась Лизавета.
– Да, уж догадалась. – Ответила Людмила Ивановна. – Ты мне лучше расскажи про себя
и про Дусю. Мне почему-то кажется, что это не совсем обычный зверек.
Про себя Лизавете рассказывать было совсем чуть-чуть потому, что рассказывать особо, было нечего. Учится во втором классе. Живет с мамой и папой, а еще с Дусей. Еще есть бабушка и дедушка. Еще Вовчик и Левчик и соседка бабушка Ильинична. А потом она рассказала, как познакомилась с Дусей, как Дуся спасла ее. И вообще, все-все что произошло за прошедший год. Пока она рассказывала, Дуся перебралась с плеч Людмилы
Ивановны к ней на колени. Усевшись поудобнее, она по-хозяйски, придвинула к себе
поближе блюдечко, на которое Людмила Ивановна положила для себя пирожок, взяла этот пирожок лапками и начала не спеша есть. Людмила Ивановна сделала вид, что этого не заметила. А когда Дуся расправилась с пирожком, она на пустое блюдечко положила плюшку. Очень скоро плюшка исчезла. Исчезла и вторая и третья… . Рассказывала Лизавета долго. Поэтому, Дусин живот успел превратиться в приличных размеров мячик. Она уже тяжело пыхтела. Наконец, она отодвинула от себя пустое блюдце и замерла не в силах пошевелиться.
– Может быть, тебе чайку налить? – Спросила с улыбкой Людмила Ивановна.
– Может…, быть, налить. Чайку. Да. Сладенького. – Прохрипела объевшаяся михрялка. Людмила Ивановна после Лизаветиного рассказа почти не удивилась, услышав, что Дуся умеет разговаривать. Она налила чай, поставила чашку перед михрялкой и с
любопытством смотрела, как та с жадностью, обжигаясь, пьет горячий напиток.
– Ты, и правда, удивительный зверек! И я очень рада, что мы познакомились. Мне в жизни всегда везло на интересные знакомства. Я очень хочу с вами подружиться. Если
вы, конечно, не против.
– Нет. – Ответила, уткнувшись в чашку носом, Дуся. – Нет. Мы совсем не против. Ты
хорошая. И плюшки твои, как у Бабушки, вкусные. Ты нам с Лизаветой сразу понравилась. Еще вчера.
– Но, ведь, вчера ты меня не видела. Как же я тебе могла понравиться? – усмехнулась Людмила Ивановна.
– А мне необязательно видеть, я просто, знаю. Лизавета рассказала. Я проверила. Ты хорошая. Вот ты сейчас думаешь, что Дуся болтает, сама не знает что. Не веришь мне. Я вот сейчас вылечу твою ногу, тогда поверишь.
– Не знаю, откуда ты узнала, что у меня нога болит. Но я в таком возрасте, что мне уже никакие врачи помочь не могут. И никакие лекарства уже не помогают.
– Нашла, кого слушать, врачей… Да они сами-то болеют и сами себя вылечить не могут, а еще других лечить берутся. Врачи… – Ворчала михрялка. А сама в это время ползала по Людмиле Ивановне, как по дереву. То на голову заберется, то на спину, то на колени. Наконец, остановилась. Улеглась на правой ноге Людмилы Ивановны, велела ей молчать и не шевелиться и сама замерла, будто окаменела. Лизавете было хорошо знакомо это состояние Дуси. Она видела это уже не первый раз. Поэтому, набравшись терпения, она сидела молча и незаметно рассматривала Людмилу Ивановну. Сначала, та сидела с легкой улыбкой, снисходительно поглядывая на Дусю. Минут через пять улыбка исчезла и брови старушки удивленно поползли вверх. Лизавета знала: сначала, неверие сменилось на недоверие, а потом, недоверие сменилось на удивление, а потом, удивление сменится восхищением. Потому что, боль пройдет. Пройдет обязательно. Так и произошло. Глаза Людмилы Ивановны под очками радостно заблестели. Она заулыбалась. Но сидела неподвижно боясь помешать Дусе. Прошло еще немало времени, пока наконец, михрялка зашевелилась, громко засопела, и дернув свою пациентку за рукав, разрешила ей двигаться.