Утром, проснувшись, Людмила Ивановна не поверила сама себе. Она уже давно привыкла, что по утрам у нее все болело. И ноги, и руки, и все тело. Тяжело было встать с постели, тяжело было сделать первые шаги. Потом, боль уходила куда-то вглубь, была не такой острой. Но, ни на минуту не исчезала совсем. А сегодня, она ничего не чувствовала. Вернее сказать, чувствовала, что ничего у нее не болит. Вообще, ничего! Она попробовала встать с кровати. И удивилась, как легко это у нее получилось. Еще больше удивилась, когда сделала первые шаги.
– Что это со мной? Может, я уже умерла и теперь не чувствую своего тела? Или я еще сплю? – она попробовала себя ущипнуть за руку и "ойкнула" от боли. – Значит жива и не сплю!
И тут ее взгляд упал на лежащую поверх одеяла Дусю. Та, накануне, потратила так много сил, чтобы исцелить Людмилу Ивановну, что все еще никак не могла проснуться.
– Так вот ты какая, михрялка Дуся! Я ведь, старый человек. И понимаю, что так не бывает. Так не может быть! Чудес не бывает! Но, вот оно, чудо! Я хожу, двигаюсь как будто, мне не девяносто четыре, а тридцать лет! Мне летать хочется! – Давно живя одна, Людмила Ивановна привыкла дома разговаривать сама с собой вслух. И сейчас она, по привычке, и не в силах справиться с охватившим ее восторгом, говорила довольно громко. И невольно, разбудила Дусю. Та, сначала, зевнула, потом, сладко потянулась, а потом, открыла глаза. Увидела улыбающуюся Людмилу Ивановну и сразу поняла, что потратила так много сил не напрасно.
– Ну, что БабЛюд, как ты себя чувствуешь? Болит у тебя что-нибудь? Только честно! Я должна знать правду.
– Ничего не болит! Вообще, ничего! Мне, как-будто, опять двадцать или тридцать лет! Того гляди, улечу! – Людмила Ивановна и до этого, выглядела значительно моложе своих лет, а теперь, раскрасневшаяся, веселая была точь – в – точь, как на тех фотографиях в прихожей. – Этак, меня в театре и не узнают. Скажут, что я теперь на роли старушек не гожусь. Как же, Дусечка я тебе благодарна! Ты даже не представляешь! – Она еще долго благодарила михрялку, пока та, не прервала ее неожиданным вопросом:
– БабЛюд, а может мы чего-нибудь поедим? Я что-то сильно голодная. Прям щас в обморок от голода упаду.
– Конечно-конечно, – заторопилась Людмила Ивановна – пойдем скорее… .
После уроков пришла Лизавета. Народная артистка, не жалея красок, рассказала ей, что она даже не знает, какая у нее замечательная подруга. Что ей надо Нобелевскую премию выдать за то, что за одну ночь древнюю больную старуху она вылечила от всех болезней и превратила во вполне здорового человека. Но, уж кто-кто, а Лизавета-то знала, какая Дуся замечательная и какие чудеса она может творить. И уж она, будь ее воля, давно бы собрала все главные премии со всего мира и торжественно вручила бы их скромной михрялке по имени Дуся. Но, тайна – есть тайна. Никто не должен знать про Дусю, кроме
самых близких и надежных людей. Об этом и Людмилу Ивановну попросили. И она все поняла и обещала тайну хранить.
Так и повелось: каждый день по дороге домой Лизавета забегала к Людмиле Ивановне, а потом еще и за Дусей сбегает и принесет ее в рюкзачке к БабЛюде.
Потом, познакомили с Людмилой Ивановной и Лизаветиных родителей и Клавдию Михайловну. Уже не раз все побывали в театре на спектаклях в которых участвовала Людмила Ивановна. И не переставали удивляться и восхищаться ее артистическому таланту.
В одном спектакле, где Людмила Ивановна играла одинокую, брошенную детьми и внуками старуху, весь зал плакал – так проникновенно и реалистично было исполнение. А дома она сказала, что раньше, когда она была одна, ей эта роль удавалась значительно легче, чем сейчас, когда у нее появилось столько настоящих друзей. И как жаль, что эти друзья появились на самом закате жизни.
После знакомства с Лизаветой жизнь Людмилы Ивановны сильно изменилась. Во- первых, она теперь очень редко оставалась одна: то Лизавета забежит, то ее мама или папа, то Клавдия Михайловна. А уж про Дусю и говорить нечего. Ей же на работу или в школу ходить не надо. Вот она и пропадала у БабЛюды почти каждый день и часто оставалась ночевать. А ночевала, чтобы поддерживать хорошее самочувствие Людмилы Ивановны. Человек она старый. Организм уже изношен. Но если регулярно ему помогать, то он еще долго прослужит. Вот Дуся и помогала. А еще, в театре, видя как изменилась Людмила Ивановна, Главный режиссер вздохнул с облегчением. До этого он очень переживал, что с Народной артисткой что-нибудь случится и тогда целых два спектакля кошке под хвост. А теперь кошке под хвост ничего не попадет потому, что Людмила Ивановна в прекрасной форме.