– Кому укол? Моим деткам укол? За что? Что они тебе сделали? Они же совсем маленькие! Они же в своей жизни еще никому ничего плохого не сделали! А ты их уколоть хочешь! Уколи лучше меня! Я бедная несчастная михрялка! Моих детушек, моих кровиночек хотят до смерти иголками заколоть, а вы сидите и молчите! – Посмотрела она на Дедушку и Лизавету, сидящих напротив. – Никому мы не нужны! Умрут мои деточки лютой смертью! Выплакаю я все свои глазоньки и ослепну от горя!
Всем было очень интересно, чего еще напридумывает в этот раз Дуся. Все без исключения, даже Кеша, любили слушать такие ее «выступления». Иногда она так увлекалась, такого насочиняла, что потом сама удивлялась, как это ей в голову такое могло придти. Вот и в этот раз, пламенная речь михрялки никого не оставила равнодушным – улыбались все, даже Кеша. Увидев улыбки, Дуся замолчала и с подозрением оглядела слушателей:
– Что? Что это вы все ухмыляетесь? Не жалко моих деточек?
– Жалко. Жалко будет, когда они заболеют. – Сказал Дедушка. – Прививка нужна, чтобы твои детки не заразились на улице какой-нибудь болезнью. Они еще совсем маленькие и легко могут заболеть.
– А что же, когда я была маленькая, я ничем не заразилась?
– А ты, как и Кеша, родилась в лесу. У тебя крепкий иммунитет. К тебе никакие болезни не пристанут. А твои детишки родились уже дома. Их организмы уже не смогут так сопротивляться инфекции. А что касается уколов – Это совсем не больно. Так что, зря ты так возмущалась.
Дуся окончательно успокоилась. На этом семейный совет и закончился.
На следующий день, к обеду вернулись из города Вовчик с Левчиком, привезли лекарство. Бабушка Ильинична пришла в Лизаветину комнату делать малышам прививки. Дуся, хотя и верила тому, что вчера сказал про прививки Дедушка, но на всякий случай приготовилась укусить доктора за ногу, если та сделает больно ее деткам. Пока бабушка Ильинична готовила шприцы, наполняла их, михрялка сидела с открытым ртом, готовая броситься на защиту своих детей. Кеша сидел тут же. Увидев, что Дуся зачем-то открыла рот, он сделал то же самое. Конечно, Лизавета тоже была здесь. Она сразу же поняла, зачем Дуся свой рот открыла. Чтобы как-то отвлечь михрялку, она попросила ее, пока бабушка Ильинична готовится, сбегать к Бабушке и принести чистое полотенце. Дуся бросилась исполнять поручение. А в это время звериный доктор успела сделать уколы всем троим михренышам. Ни один из них даже и не пискнул. Когда Дуся вернулась с полотенцем, Кеша так и сидел с открытым ртом, малыши играли в ящике, а бабушка Ильинична уже успела убрать все медицинские принадлежности в сумку. Дуся отдала полотенце Лизавете, уселась возле Кеши и открыла рот.
– А вы зачем рты раскрыли? – Спросила Лизавета михрялок.
– Бабушку Ильиничну кусать. – Чистосердечно призналась Дуся
– А зачем ты ее кусать собралась? А ты, Кеша тоже кусать собрался?
– Я не собрался. Я, как Дуся, рот открыл. Только я не знал, что она кусаться собралась. – А я собралась, чтоб моих деточек не обижали, чтоб им больно не делали.
– Понятно. – Ответила Лизавета и вслед за бабушкой Ильиничной направилась к двери. – Стойте, стойте! Это вы куда пошли? А прививка? А укусить?
– Сделали уже прививку. Как видишь, детки твои живы-здоровы. А я бы на твоем месте,
извинилась бы перед бабушкой Ильиничной. Мне кажется, ты ее обидела. – сказала Лизавета. Дуся даже подпрыгнула от возмущения:
– Как это обидела? Чем это обидела? Я даже слова не сказала.
– А кусаться, кто собрался? – Спросила Лизавета.
– Я собралась. Во мне, может быть, материнский инстинкт проснулся. Может я своих деточек защитить хотела.
– Защищают от врагов, а от друзей не защищают. Друзьям верят и доверяют. А ты своим недоверием обидела хорошего человека. Вот. И еще укусить его хотела. – С этими словами Лизавета вышла из комнаты.
Дуся так и застыла на месте, как будто ее гвоздями прибили к полу. Она растерянно крутила головой и никак не могла понять, что же сейчас произошло: «Странные существа эти люди. Все у них не так. То, не так посмотрела. То, не то сказала. То, не то подумала. Ну и что, что укусить хотела. Я же не больно. Только чуть-чуть. Может, я и не собиралась кусаться. Очень надо. Это все Кеша виноват. Он свой рот открыл, а я глупенькая, как он, тоже открыла. Открыла и обидела хорошего человека. Она за моими детками ухаживает, а я бестолковая сижу здесь и не бегу извиняться. А вдруг, она сильно обиделась? Так сильно, что я даже подлизаться не смогу? Тогда на меня все обидятся. Разлюбят меня и прогонят из дома. Так мне и надо! Глупая я бедная михрялка!»