- Только не вздумайте напиваться и швыряться вниз бутылками, молодой человек! - Громко сказала она с соседнего балкона. Соседний балкон принадлежал не моему подъезду, но временами, в дальнейшем мне казалось, что еще и не моей вселенной.
- Да я и не собирался, - смутился я, оборачиваясь на голос. Источник голоса терялся в клубах дыма. Потом раздался странный звук, словно кто-то подтаскивал к перилам балкона табуретку. А потом уже показалась голова и вот, слева от меня стояла крошечная, упрямая, несгибаемая старушка, которой было лет двести, не меньше. И она курила сигару. Как я потом узнал, сигар у нее был неистощимый запас. Как и остроумия для споров. А еще к перилам ее балкона крепилась такая странная металлическая корзина, куда нормальные гости ставят горшки с цветами, а у нее в корзине лежала толстая кошка.
- Меня зовут Дельфия, а это моя кошка - Пуговица.
Надо сказать, что Дельфия обладала самым тяжелым характером в мире.
- Собираюсь пойти за молоком. Для кошки, - сказала она, когда мы в очередной раз встретились на балконе.
- Грузики возьмите, вдруг вас ветром сдует.
- И не мечтайте, молодой человек. Я вам не аглицкая кокотка в шляпе и с зонтом, чтобы меня ветром надувало в дома к приличным детям.
- Могу одолжить вам свой зонт.
Когда я через пять минут посмотрел вниз, то увидел, что Дельфия гордо вышагивает по двору в ярко-желтом дождевике.
- Дельфия, вы опять курите! А я, между прочим, собираюсь сделать предложение своей девушке, чтобы жить с ней в этом доме долго и счастливо. А как я могу делать ей предложение, если за стенкой у меня дымит главный тестер сигарного завода!
- Да-да обычно это именно так и работает, - Немедленно отозвалась моя соседка.
Вот тут я даже не знал, что ответить. Но, видимо, таким образом она нас благословила.
Когда я сидел на скамейке через пару недель, пил кофе и думал о том, что когда-нибудь я выкину с балкона и эту скамейку и этот старый торшер, в котором время от времени свивают гнездо какие-то непонятные птицы и может быть тогда, мое сердце снова срастется, и я забуду об этой неудачной попытке связать свою жизнь семейными узами, кто-то метко кинул мне на колени сигару.
- Дельфия! Я не курю!
- Значит, пора начинать, - пробормотала она, удаляясь. Когда Дельфия была в плохом настроении, она забиралась на табуретку и метко приводила мир вокруг в порядок, критикуя все, что только можно. Когда она была в хорошем настроении, то видны были только клубы дыма, был слышен голос Дельфии, которым она что-то немузыкально напевала, ну и кошка привычно спала в корзине для цветов.
- Дельфия, ваша кошка не свалится?
- Эта кошка держится за мир гораздо лучше нас с тобой. Скорее ты рухнешь вместе со всем своим барахлом с балкона! И прямо вниз!
- Дельфия вы, что совсем ослабли? Я вас не слышууууу! - Я сделал вид, что не расслышал старушку.
В ответ мне раздался скрипучий смех. Почему-то Дельфия смеялась так, что мне казалось, будто у меня над ухом кто-то пытается завести старый и ржавый мотор.
Сигары, которые она кидает мне со своего балкона, словно рыболовные крючки, за них Дельфия вытягивает меня из мрачных мыслей, а ведь я даже не говорю про них вслух, я храню на телевизоре в деревянной коробке от чая. Я не курю, но почему-то мне нравится, что они лежат там.
Кто-то из моих подруг шутил, что такую Дельфию стоит показывать в музее. И почему-то я тогда немного обиделся. Нечего обзывать мою Дельфию музейным экспонатом.
А потом я уехал в отпуск.
А когда вернулся, то с тревогой обнаружил, что на балконе мне чего-то не хватает.
Клубов дыма.
Я вышел на балкон и на следующий день и через день и уже был готов найти квартиру неугомонной соседки и позвонить ей в дверь, когда на балкон вышел какой-то неприятный тип. Он курил сигары Дельфии и говорил скучным голосом по телефону. А еще он пытался погладить кошку, а за пару лет нашего знакомства я знал, что она этого категорически не любит.
Из подслушанного разговора я узнал, что Дельфии было девяносто шесть лет. А этот неприятный тип то ли сын, то ли внук. И они будут продавать эту квартиру и так далее и так далее...
Я не хотел этого слышать. С трудом дождавшись ухода его с балкона, я пододвинул скамейку, встал одной ногой на нее, другой на перила балкона, вытянулся и снял корзинку. Кошка, которая поняла, что я хочу сделать, а я всегда считал и считаю, что они гораздо умнее, нас, людей, осторожно, используя меня, как лестницу перебралась на мой балкон, даже ни разу меня не оцарапав. Хотя, я думаю, что в своей скорби она имела на это полное право.