И Мамаська была одной из лучших учениц: на уроках химии малышкового ЖКХ газики разлетались в разные стороны от заваренного ею укропного чая, на уроках труда каши выходили самыми полезными и самыми густыми, а уж по грудному вскармливанию ей и вовсе не было равных. Молоко лилось рекой из всех тренировочных агрегатов, к которым только прикасалась Мамаська. И ни один резиновый малыш не срыгивал!
Но чем больше Мамаська училась, чем больше вникала в основную деятельность будущих мам, тем больше ей становилось страшно. А точнее, даже жутко.
Да-да, лучшей ученице Мамкиной школы становилось не по себе от объема будущих работ, от затраченных душевных и физических сил, от нагрузок и тренировок, от потери сна и набора веса.
Все больше и больше она задавалась вопросами.
А зачем? А надо ли становиться мамой? Стоит ли? Может проще в бухгалтерши или юристки податься? Крайний случай – в секретарши, а там уж как-нибудь, по старинке, выскочить замуж и родить по-быстрому, а ясли и детский сад в помощь! Нас же как-то вырастили родители? Ничего, и мы справимся. А если повезет, можно няню взять. А если очень повезет – двух! И как раз с мамкиным дипломом.
Подруги по классу стали замечать грусть и печаль Мамаськи, которая раньше самой первой прибегала в класс, натирала доску перед занятиями, расставляла стулья, раскладывала письменные принадлежности, готовила пластиковых малышей к разминке. А тут плетется самой последней, еле ноги волочит, бледная, нечесаная. Не интересуют ее ни пуки, ни первые агу, ни прикладывание к груди… Успеваемость стала падать, в журнале отметок все чаще стали появляться пропуски.
Поступать в институт с таким настроением – и речи быть не могло. А значит, главная мечта мамаськиных родителей о высокой карьере дочери полетит в тар-та-ра-ры…
Стали подруги беспокоиться за Мамаську. Ведь раньше они на нее равнялись. Думали, вот станут матерями – на практике, так сказать, начнут применять свои знания. И если какой экстренный случай, сразу к Мамаське будут обращаться. Та одним взглядом могла колики остановить, одной рукой рану перевязать, локтем кашу сварить, ногой малыша укачать. Гений материнства!
И решили отправить Мамаську к психологу, опытной мамаше с тремя детьми, прошедшей, что называется, и огонь, и воду.
– Мамаська, расскажи, что тебя мучает? – вопрошала психологиня, мудрая тетя с большими руками, на которых можно было с десяток детишек укачать.
– Понимаете, – грустно начала Мамаська, пуская девичью невинную слезу, – мне кажется, что я не справлюсь с материнством… И даже думаю, оно мне не нужно. Столько хлопот! Тревог! Бессонных ночей! А уж про фигуру вообще молчу, – поджав губу, бросила Мамаська взрослой тетеньке, которая была очень фигуристой: крупные молочные груди, большие руки, два подбородка. И спереди, и сзади, – кровь с молоком! Сразу видно породистую прирожденную мамашу и отличную будущую свекровь или тещу.
А Мамаська тоненькая, худенькая, словно девчонка, хотя уже давно в материнский возраст вошла.
– А еще я институтскую программу посмотрела, что меня ждет в будущем, про жизнь с подростками… После этого вовсе сон потеряла! – в отчаянии призналась Мамаська. – Это значит: не спишь, не ешь, подгузники с утра до ночи меняешь, колыбельные до хрипоты поешь, массажики до изнеможения делаешь. А они в пятнадцать лет обзываться начинают и из дома уходить собираются, потому как им свобода свободная нужна? А если сынок родится, так это вообще отрезанный ломоть… – кричала, чуть не плача, Мамаська. – Это и есть благодарность за все труды? Если это и есть материнство, не хочу я такого счастья! В мире есть столько всего интересного! – наконец, выдала Мамаська. А большая добрая психолог тихо улыбнулась на это, прижала взбудораженную худенькую фигурку к большой теплой груди и сказала:
– Езжай, дочка, домой. Не мучай себя. Мамой надо становиться только тогда, когда созреешь. К счастью надо быть готовой.
И собрав свои вещички, уложив их в чемоданчик, под слезы и рев своих любимых подруг отправилась Мамаська домой к разочарованным родителям, которые не ожидали такого поворота дел и быстрого дочернего возвращения, но приняли Мамаську как есть, неученой, ибо детей не выбирают.
И пошла Мамаська учиться на бухгалтера, как ее мама. Ой, и скучная же учеба – кредит с дебетом сводить. Еще скучнее работа оказалась. Не выдержала Мамаська и пары месяцев рутины цифровой. Пошла учиться на юриста, как папа, а покамест секретаршей устроилась бумажки из одной стопки в другую перекладывать. Так эта профессия еще хуже оказалась, чем бухгалтерия. Но пуще всего Мамаську сводила с ума юриспруденция – наука на чужие скандалы бумагу тоннами изводить и сказывать-пересказывать, кто кого дурой или дураком назвал… И хотела было уже она на исторический поступать, чтобы про пирамиды египетские побольше знать и в автобусах про них туристам рассказывать, как встретила однажды Папаську… Было это так…