Прекрасно помню тот день. Солнышко светило ярко, грело сильно. Как вы знаете, саламандры недолюбливают такие горячие лучи. Видно, им и самим жарко, а тут еще жара снаружи! Одним словом, они ведут ночной образ жизни, а днем прячутся в разные полые стволы, дупла деревьев, среди камней, в расщелинах скал. Тогда-то меня и взял с собой Же-Эль. На площадке в десять на десять метров лежал поваленный старый дуб. То ли от старости, то ли от трудов народа саламандр, в его стволе образовалась приличная ниша. Туда-то и набились все желающие. Кого только не было! И вот в такой толчее мы коротали время. Помню, как первым вскричал один из альпийских саламандр:
– Сколько же это можно терпеть? Опять ногу схватил паралич!
Я посмотрел на кричавшего. Это был Те-Гуин, главный саламандрит, или как их там зовут. Он держался за ногу и катался по округлому стволу, сбивая тех, кто был рядом. На ноге его заметна была старая рана. Туда-то и попал яд. Должен объяснить, что у каждого из их народа на голове имеются кожные железы, выделяющие особый ядовитый секрет. Более слабые при контакте с ним могут не отделаться просто судорогой или параличом, но… да, конец может быть печальным.
– Это все ты, Же-Эль, опять! – кричал, катаясь, Те-Гуин.
– Что? Что я? – всполошился мой друг.
– Твой яд парализовал меня! Это невыносимо!
Же-Эль протер голову частью рукава и открыл широкие круглые глаза.
– Я лежал, спал, никого не трогал!
– Ты! И весь твой род огненных саламандр с вашими желтыми пятнами в ответе за такие случаи!
– Но у тебя же тоже на голове есть железы! – запротестовал Же-Эль.
– Ничего не желаю знать!
– Ах, ничего не желаешь знать! – тут Же-Эль зажегся не на шутку, язык его бросал слово за словом, междометие за междометием. Одним словом, он наговорил столько слов, сколько я и не слышал прежде.
В тот же вечер Те-Гуин созвал совет саламандр. Поскольку он был главный, то ничего не стоило свое решение объявить народным. Так, с ночи того дня было объявлено, что во избежание поражения ядом всем саламандрам нужно носить черные маски, закрывая на голове те самые железы, которые поражали слизистую окружающих.
Сами понимаете, что это мало того, что неудобно, но и малоэффективно: такие маски быстро пропитывались выделениями желез. Но кого это волновало? Те-Гуин довольно ходил по ночной каменистой тропе. Сам-то он был чернее ночи. Носил он маску или нет – окружающие и не видели, а уж трогать друг друга воспрещалось: каждому еще вменялось держаться на расстоянии полтора шага от собрата. Куда подевались все прежние дружные полежалки? Старый дуб пустовал и днем, и ночью. Каждый теперь старался найти свою расщелину.
Прошло несколько месяцев, как в поселении прекратились крики и жалобы, но куда-то пропали и совместные охоты за жуками и насекомыми, и совместные гуляния, где молодые знакомились и дружили.
Самое смешное: хоть у меня и нет никаких желез, меня тоже обязали ее носить! Надевал себе на голову вместо гномьей каски! Что уж там?
Ходил я, смотрел на их дела. И так удивительно: кто как носил маски! Вывел я для себя такие категории: есть “масочники” (строго соблюдают все правила), есть “наносники” (они цепляли маску за нос, и часть желез оставалась наружу), есть “подбородочники” (они цепляли, понятно, за что, так что маска просто там тянулась следом, развеваясь на ветру, но при случае они тут же натягивали), и есть “безмасочные”. К таким относился и Же-Эль. Он демонстративно снимал перед Те-Гуином маску с головы. Тот, разумеется, не мог потерпеть такого произвола. Дело дошло до отрубания хвостов! Больно ли им отбрасывать хвост в случае опасности? Тогда так и не спросил. Же-Эль сказал, что “ничего, отрастет новый”. Но по нему было видно, что он держит зуб на Те-Гуина.
В общем, едва не дошло до войны! Я же был маленький тогда еще. Конечно, испугался. Чего уж греха таить! Может, потому и не рассказывал? Напуганный гном – где это видано! Побежал я тогда в сторону вулкана. Бежал долго, пару недель уж точно! Встретил деда на горе. Он оказался прав: у горы выстроился целый караван гномов разных родов. Но дед был первым! И по праву нашел лучшую добычу! Какие тогда смеющиеся глаза у него были, ух! Как он смеялся над моим рассказом!
– Саламандры – народ горячий, – сказал дед. – Чего только у них не бывало за долгую историю! Будем ехать назад – я тебе еще пару случаев могу поведать.
На горе мы пробыли еще пару месяцев. Я помогал разрабатывать породу: мы там что-то вскрывали, кололи, бурили; мешки наполнялись с завидной быстротой. А когда на обратном пути мы проходили мимо селения саламандр, то старый дуб как ни в чем не бывало принимал постояльцев, саламандры прятались от жаркого солнышка, прижимаясь нагретыми телами друг к другу. Те-Гуина среди них видно не было. А на расспросы Же-Эль только вытягивал свой отрубленный остаток хвоста и сладко зевал. Даже самые большие болтуны иногда бывают на редкость молчаливыми!