19.20
Мне необходимо успокоиться. Выхожу на ледяную улицу. Хорошо, что в темноте не видно моих трясущихся рук. Удивительно, но наглец, выброшенный из клуба, тоже здесь. Парень стоит недалеко от двери и всхлипывает.
- Ты чего?
- А вы чего? Выгнали меня из клуба, даже не разобравшись.
- Тебя как звать-то?
- Котлован. Котлованов значит.
- А по имени?
- Мишка.
- В чём я не разобрался, Миша?
- Может быть, я от стресса курю!
- А стресс отчего?
- От всего! Из секции вчера выгнали, Настя ходить со мной не хочет, а сегодня и из клуба выкинули. Да ещё у пацанов на глазах! Жить не хочется!
- Из какой секции тебя выгнали?
- Я боксом занимаюсь.
На всякий случай отодвигаюсь от обиженного боксёра подальше.
- И?
- Всего пару раз опоздал на тренировку. Сказали, можешь больше не приходить. Мол, постоянно дисциплину нарушаю.
- Понятно. А Настя?
Мишка достаёт сигареты, одну суёт себе в рот, пачку протягивает мне.
- Закуривайте мои сиги.
Закуриваем. А как же иначе - у нас мужской разговор.
- Настя говорит, что не будет с хулиганом встречаться.
- А ты хулиган?
- Да какой я хулиган?! Вы Писю не видели! Вот, кто хулиган, а я просто трудный.
- Кто такой Пися?
- Один крутой перец с другого района. Собрал вокруг себя целую шоблу лампасников. Их все пацаны боятся. Между прочим, Пися обещал всей толпой сегодня к нам в клуб прийти. Нас гонять.
19.28
Из двери выглядывает высокая блондинка в пуховике и белой кокетливой шапочке с помпоном. В руках она держит мужскую куртку. Мишка удивлённо смотрит на девушку.
- Настя? Ты что?
Блондинка сердито отмахивается от ухажёра.
- Да погоди ты, Котлован! Вадим Евгеньевич! Идите скорее в клуб. Там Утибоземой палец порезал!
Пока Настя надевает куртку на замёрзшего Мишку, я покидаю парочку. Им и без меня есть о чём поговорить. Любви все возрасты покорны. Её порывы благотворны. Ну-ну! Очень спорно. Ведь даже Троя погибла из-за Елены.
19.30
Утибоземой - это тот самый толстячок с чипсами. Артёмка Фарамазов. Малыш страдальчески морщится, пока я заклеиваю ему пораненный палец пластырем из аптечки.
- Ты что это, мальчик, кровавым прикинулся?
- Я нечаянно. Хотел отрезать полгамбургера Игорёшке, а нож соскользнул и по руке.
- Значит, ты пролил кровь ради друга. Гордись.
19.40
Клуб продолжает постепенно заполняться. Закончив спасать Артёмку-Утибоземой, я усердно работаю с новоприбывшими трудными детками:
- Шапки снимите. Не в пещере. Девочек это тоже касается.
19.41
- Шапку сними. Не в пещере.
19.42
- Шапки снимите! Не в пещере! Девочек это тоже касается!
19.43
- Шапку сними! Не в пещере!
19.44
- Шапки!
19.45
- Шапку!
19.50
- Девочки!!!
20.00
Делаю паузу для отдыха и размышлений. Однако едва присаживаюсь за стол, чтобы перевести дух, как дверь распахивается настежь. В неё неудержимым потоком вливаются всё новые и новые пацаны. Пацаны вызывающе разномастные, но с одинаковыми тупыми, злыми физиономиями. Похоже, что это и есть легендарные лампасники. Писина братва. Сам предводитель - красномордый здоровяк лет двадцати - плюхается на стул напротив меня. С затылка Писи нахально свисает на воротник уже до чёртиков надоевшая мне за этот вечер вязаная шапочка. Остальные лампасники рассаживаются кто где. Мои подопечные боязливо жмутся ближе к выходу. По инерции я агрессивно рявкаю на короля подросткового преступного мира:
- Шапку сними! Не в пещере!
Пися в шоке.
- Я фигею, дайте клею! Ты кто, чувак?
- Я директор клуба!
- Врёшь?
- Не вру!
- Врёшь?
- Не вру!
Пися вопросительно смотрит на моих трудных деток. Те дружно кивают. Артёмка-Утибоземой испугано лепечет:
- Это наш новый директор. Вадим Евгеньевич. Он сегодня первый день.
- Шапку сними!
Мои трудные детки собираются вокруг меня. Они плотным кольцом окружают нас с Писей. Грудятся. Я чувствую их поддержку. Мы вместе. Мы команда. Мы сила. Незваные гости тоже это чувствуют.
- Не в пещере!
Не спуская с меня глаз, Пися кладёт шапочку на стол. Остальные лампасники повторяют движение своего атамана. Теперь уже они поглядывают на двери.
- Ребята, зачем вы сюда пришли?
Пися неуверенно обводит нас глазами.
- Мы это... Просто предупредить. Давайте по-хорошему. В общем, сидите пока у себя на районе, пацаны. Вы у себя, а мы у себя.