Поднимаюсь в автобус вслед за Георгием, на ходу спрашиваю:
— Что с вашей Олей?
— Психопатия.
— Извините, а кто она вам?
— Жена.
Заняв своё место, вижу в окно, как с этой, моей стороны в полутьме поддеревом троица с гитарой окружила Олю. Что‑то втолковывают. Миша удерживает её за рукав кофточки, хотя она рвётся уйти.
В это время Надя, как обычно после стоянки, пересчитывает рассевшихся по местам, кричит вульгарным своим голосом:
— Да что ж это за публика?! Четырех не хватает. Вахтанг, посигналь!
Георгий сидит впереди меня, нисколько не беспокоится о жене. Хоть
бы в окно постучал. Наконец, раздаётся долгий гудок.
Компания отпускает Олю. Она еле идёт, поддерживаемая Катей.
Георгий молча встаёт, пропускает на место Олю. На миг она беспомощно оборачивается ко мне. Под глазами видны подтёки косметики.
Ей примерно столько же лет, сколько смеющейся девушки из снов. Поделюсь с тобой: ни та, ни другая не в моём вкусе. Когда‑то снились соблазнительные женщины, совсем другого типа… Я просыпался оглушённый их красотой, иллюзорной близостью. А эта, смуглая, белозубая, почему она все чаще преследует меня во сне?
Плавно, чуть кренясь на поворотах, «икарус» плывёт сквозь ночь мимо встречных сполохов огней, мимо низкой луны. То засыпаю, то просыпаюсь.
То ли снится, то ли на самом деле вижу — Георгий опять молча борется с Олей, заставляет её принять таблетку.
Знаешь, такое чувство, будто я её предал, а ведь мольбой о помощи, о вмешательстве был её взгляд, когда она садилась на место… И эти трое ребят. Смешные. Несомненно хотели услышать от меня подтверждение своей избранности.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Ку–ку–ся! Ку–ку–ся…
Золотое утро. Карнизы окон, красные черепичные крыши Вроцлава усеяны голубями. А воркующей горлицы не видно. Лишь откуда‑то снизу раздаётся её призыв: ку–ку–ся…
Волна нежного, прерывистого воркования поддерживает меня, не даёт окончательно пасть духом, ужаснуться тому, что произошло минут двадцать назад. И все‑таки я вконец сбит с толку.
Тихо, чтоб не потревожить спящих со мной в комнате водителей, я вынул из сумки пакет с принадлежностями для умывания и бритья, вышел в коридор в поисках ванной. Как ни странно, ухитрился выспаться. Впервые за последние месяцы спал без снов.
Ванная комната оказалась в конце коридора — большое помещение с четырьмя душевыми кабинками и четырьмя умывальниками напротив них. То, что я увидел на стеклянной полочке над первым умывальником заставило меня замереть.
Ну, скажи, объясни, что все это обозначает? Ведь я на самом деле реально мыслящий человек, скорее, даже скептик. Терпеть не могу всякой мистики. Обыкновенный, самый обыкновенный смертный. Отчего же судьба всё время подбрасывает истории, от которых можно сойти с ума?
На стеклянной полочке над умывальником стоял цилиндр из золотистой плетёной соломки.
Тот самый.
У меня хватило воли заставить себя принять душ, побриться. Порой казалось, что все это происходит во сне.
Перед тем как покинуть ванную, я осторожно взял в руки странный предмет и думаю, что догадался о его назначении: это подстаканник. Самый обыкновенный подстаканник без ручки, в который, наверное, вставляют стакан с горячей водой, чтобы не обжечь пальцы.
Оглянувшись на закрытую дверь, я сунул трофей из снов под мокрое полотенце, отнёс в комнату, где все ещё спали водители, и спрятал его на дно сумки. Уверен, что не совершил большого греха. Что эта нелепая вещица теперь по праву принадлежит мне. И когда я вернусь в Москву, ещё попробую задать ей кое–какие вопросы. Ведь не только растения, не только фотографии людей могут отвечать на вопросы посредством мгновенно вспыхивающих в уме картинок…
Ку–ку–ся! Ку–ку–ся… Я перегибаюсь через узкий подоконник. Далеко внизу, в тенистом колодце двора на освещённой солнцем ветке платана вижу, наконец, безмятежно воркующую горлицу.
Знаешь, а все‑таки очень странно сошлось. Подстаканник… Раньше никогда и нигде не мог я видеть подобной вещи. И то, что мы должны были ночевать в Варшаве, а оказались здесь, во Вроцлаве, где меня, словно ждал этот предмет.
В четвёртом часу ночи подъехали к относительно новому зданию, похожему одновременно на небоскрёб и на костёл. Надя долго металась, звонила у запертого входа, пока не вышел заспанный ксёндз в сутане.
А сейчас из окна веет свежестью сентябрьского утра. До сих пор толком не понял, куда я попал. Скорее всего, это международный экуменический центр с молитвенным залом внизу, с аудиториями, библиотекой, общежитиями. С кухнями и столовыми чуть не на каждом этаже. В данный момент я стою на одиннадцатом. Издали слышится беготня, русская речь. В конце коридора появилась Тонечка, зовёт завтракать.