Выбрать главу

Потом это, скажем прямо, трусливое настроение подрассеялось. Тем более, жена Фрица Патрисия, оказавшаяся француженкой из Страсбурга и мальчик лет семи Жак ждали нас за уже накрытым в гостиной столом.

Когда я увидел этот стол, празднично уставленный тарелками с паштетами, копчёностями, салатами, сырами, бутылками вина, и осознал, что все это приготовлено ради меня — доселе неизвестного им человека из России, я был, сам понимаешь, тронут.

Обычно, если приходится молиться на людях, я молюсь про себя. Боюсь актёрства, показухи, фальши. А тут я, полный благодарности, стоя у стола, стал читать «Отче наш». Знаешь, будто не я, а что‑то самое светлое во мне само изливалось в молитве…

Хозяева сидели притихшие. Даже мальчик Жак.

Когда я садился за стол, единственное, что меня снова насторожило — быстрый взгляд Фрица из‑под очков. Это был странный взгляд, словно выпадающий из всей благостной атмосферы встречи.

…То, что у меня есть передышка, то, что сейчас я сижу в этом кафе, вспоминаю и пересказываю тебе случившееся вчера, почему‑то кажется очень важным. Боюсь что‑нибудь упустить. Но, видимо, спокойно сосредоточиться мне в этом незнакомом городе не дано. Из праздной разноязычной толпы, плывущей мимо столиков, отделяются две фигуры, направляются ко мне. Это Георгий в несколько неожиданном сочетаний с пузатеньким сатиром.

— Вы не видели Ольгу? — спрашивает Георгий.

— Нет.

Он растерянно стоит у столика. Сатир бесцеремонно подсаживается.

— Собственно говоря, видел, — спохватываюсь я. — Утром. Когда нас всех свезли к протестантской кирхе. Во время службы она была там, внутри. Да и вы все там были.

— Да–да… — рассеянно кивает Георгий. Он процеживает взглядом идущих мимо. — Потом в супермаркете мы встретили Мишу, Лену и Катю. Лена подозвала Ольгу. С тех пор я их не видел.

— Говорю — найдётся! — прерывает его пузатенький. — По крайней мере не одна. — Он почему‑то глаз не сводит с моего лежащего на столе пакетика. — А вы у кого поселились? Как вас приняли?

— Замечательно. Георгий потерял Олю, а вы Нину Алексеевну?

— Она в магазине. Сейчас подойдёт. Меня, между прочим, зовут Вадим. Давно пора познакомиться. А вы что купили?

— Кнопки.

— Кнопки?!

— Да, кнопки, записную книжку, блокнот, зажигалку. Если вам так интересно.

— Можно посмотреть? — Он бесцеремонно залезает в пакет, вертит перед глазами прозрачные коробочки, где лежат кнопки с белыми и золотистыми шляпками, щёлкает зажигалкой. — Красивые вещицы! Где купили?

— Поблизости. В магазине «Вулворт».

— Так это же самый дорогой магазин! Кто вы по гороскопу? Телец? Тогда все ясно. Признаюсь, я уже вычислил вас, подставил цифровые значения букв, составляющих ваше имя и фамилию. Вы — типичный донор. Есть люди вампиры и люди доноры.

Георгий медленно уходит от нас, смешивается с толпой. Зато к нам поспешает Нина Алексеевна. Обе её руки заняты красивыми пакетами с покупками.

— Ой, устала. — Она присаживается к столику, приказывает Вадиму: Закажи кофе, пирожное и рюмку коньяка. Как вас приняли? Наш китаец — на вид такой душка, вечером ничего не предложил, а утром только булочки с джемом и кофе. Если б вы знали, как тут все дорого! А это кафе дорогое?

Вадим подзывает кельнера. Пользуясь случаем, расплачиваюсь. Нужно уходить. До встречи с Фрицем остаётся около часа, а я не пришёл ни к какому решению.

— Вы мне интересны, — торопливо говорит Вадим, видя, что я собираюсь подняться. — Неужели все это правда, то, о чём вы пишете? Какая- то мистика. Ведь, честно говоря, нумерология, астрология — мой способ знакомства… А можете вы прямо сейчас сказать, чем я болен? Продиагностировать? Продемонстрировать нам с Ниной Алексеевной какое‑нибудь чудо?

Поднимаюсь. Забираю свой пакет, спрашиваю:

— У вас техническое образование? Вы инженер?

— Я программист, компьютерщик.

— Вадим, как большинству негуманитариев, вам особенно трудно переключиться на другой уровень сознания. Целиком погружены в материальный, вещный мир. Это ваша беда. А вот в том, что у вас гипертония, и, простите, обострение геморроя, в этом виноват ваш образ жизни, в конечном итоге — образ мыслей. Что касается чудес — я не факир. Извините.

Ухожу по направлению к выходу из старого города. Стало прохладно. Чуть не сшибает с ног группа подростков на роликовых досках. И в этот же момент слуха моет касается знакомая мелодия.

Это «Времена года» Антонио Вивальди. На углу двух непроезжих улиц под фонарём молодая женщина в синем плаще и вязаной шапочке играет на скрипке. У ног её раскрытый футляр с набросанной прохожими мелочью и большой магнитофон.