Вспоминается, как однажды мчался в байдарке по бурной, порожистой речке в Карелии, выронил мокрое, скользкое весло, А меня несёт. А впереди порог, обрывающийся водопадом…
И сейчас похожее ощущение: попал в Поток. Главное — довериться. Не сопротивляться, не суетиться. Несет! Тем более, суетись не суетись, сны свои я контролировать не могу.
Вскакиваю с кушетки, поднимаю жалюзи. Яркий свет Парижского утра заливает комнату. За окном по тихой улочке бредёт седобородый человек с бутылкой, прикладывается к ней на каждом шагу.
Думал ли я, что оказавшись в Париже, буду ночевать совсем не у Иры?
Одеваюсь. Тихо прохожу коридорчиком в ванную комнату. Итак, моя зубная щётка, бритвенные принадлежности — всё осталось в сумке. Вместе с подстаканником. И что самое ужасное, с пистолетом! Лучше не вспоминать.
В ванной хаос, какой бывает, когда в семье маленький ребёнок. Раскрытая стиральная машина набита одеждой. В тазиках замоченное белье. На верёвке сохнут колготки, зелёный комбинезончик.
Ухитряюсь принять душ.
…Вчера, приехав за мной на Лионский вокзал, Ира первым делом объявила, что к ней нагрянули на сутки хозяева квартиры — возвращаются из Греции в Канаду. Усадила в машину, повезла по вечерним, сияющим огнями улицам в какой‑то индийский ресторанчик, где официантов было больше, чем посетителей, угостила ужином: салат, креветки в тесте, курица с рисом под острым соусом. Да ещё бутылка белого вина, да ещё кофе. Так я впервые за день поел.
Мало того, что Ира не позволила мне заплатить по счету, она потребовала железнодорожный билет и заставила меня взять 260 франков, которые я на него истратил. А потом отвезла ночевать куда‑то на улицу Каскад к своей знакомой Нине.
Хотя Нина была предупреждена, встретила она нас испуганно.
Ира тотчас уехала, сказав, что завтра к часу дня заедет за мной и повезёт на обед к своим друзьям, где я должен буду посмотреть какую‑то больную. Чувствуя себя обязанным, я и не подумал отказаться.
Девять часов утра. Обидно торчать в комнате. Кто их знает, когда они тут просыпаются… Осторожно, боясь кого‑нибудь разбудить, спускаюсь по железной винтовой лестнице двухэтажной квартирки.
Нина отрешённо сидит на нижней ступеньке. Встает, пропускает меня в кухню.
— Хотите чай или кофе?
— Доброе утро. Если можно — кофе.
Так же безучастно готовит на плите кофе, наливает из кофейника в чашку, ставит передо мной на стол, подаёт круассан — рогалик с марципаном.
— Спасибо. А вы?
— Уже.
— Рано встаёте?
— К восьми. Отвела Олежку в садик. — Она снова садится на лестничную ступеньку и, хотя я ни о чём больше не спрашиваю, все так же отрешённо докладывает: — Живем тут девять лет. Муж работает в русской газете. Сейчас он в командировке. В Москве у меня мама. Раз в год, на Пасху, летаю её навестить. Чаще не получается. Не можем себе позволить. У Олежки дискинезия. У мужа порок сердца.
— Ниночка, вы не работаете?
— Кончила ленинский педагогический. Преподаватели русского языка и литературы здесь никому не нужны.
Она замолкает, глядит, как я допиваю кофе. Рядом со мной на столе стоит вазочка с сухоцветами, покрытыми пылью.
— Что если я выйду погулять? Ира приедет за мной в час. А я ещё не видел Парижа. Кстати, только сейчас вспомнил, где‑то здесь живёт мой бывший одноклассник Валерий Новицкий. То ли писатель, то ли журналист. Знаете такого?
— Муж его знает. Хотите позвонить?
Она приносит истрёпанную телефонную книжку, с трудом находит номер.
Валеру я не видел давным–давно, лет пятнадцать. Любопытно, что стало с энергичным усатым красавцем, женившимся на какой‑то иностранке и уехавшим в Париж завоёвывать мир? Эгоцентрик, всё время говорящий только о себе, он был талантлив, плодовит. Мог за месяц написать целую повесть. Не печатали его.
Нина приносит и телефон с длинным шнуром. Снова садится на ступеньку лестницы.
Валерка дома. Он рад моему звонку, поражён тем, что нахожусь во Франции. Знает, где живёт Нина. Приедет к одиннадцати, часа через полтора.
— Нина, что если я все‑таки выйду пока погулять?
— Пожалуйста. Дорогу назад найдёте?
— Как‑нибудь.
Надеваю просохшую куртку. Выхожу из квартиры, запоминаю номер. Спускаюсь с четвёртого этажа по узкой мраморной лестнице, выхожу из подъезда, запоминаю и номер дома. Солидный буржуазный дом в мощном ряду таких же.
Солнечно. Пустынно. Как в провинции. Куда пойти? Иду направо тихой извилистой улицей.