Одиночество? Особый психический настрой? Температура, влажность, давление? Лично я просто-напросто шёл, куда глаза глядят, стараясь забираться в максимально заброшенные места поближе к аэродрому.
По-моему, и остальные действовали так же. По крайней мере, за четыре часа скитаний я встречал всех их не по одному разу. Мы расходились, как будто не узнавали друг друга. Наверное, это было смешно...
К полудню я замотался до такой степени, что, увидев на лавочке у ограды очередного заброшенного дома Лидку, просто подсел к ней. Лидка ела мороженое и молча передала мне оставшуюся половину стаканчика. Сказала:
— Рискуем ничего не найти.
Конечно, мне надо было поддержать её, но я до такой степени был раздражён жарой, что почти огрызнулся:
— Да конечно не найдём, что и... — и почти подавился мороженым.
Честное слово, там только что ничего не было. Старинная арка, уводившая вглубь двора и заросшая бурьяном. И вдруг я увидел дверь, украшенную стеклянным многоцветьем витража. И вывеску над ней.
На чёрном ромбе с алым кантом алели звезда, молния и надпись:
КНИЖНЫЙ МАГАЗИН
«АНТИМИР»
Кстати: так себе ощущение. Только что ничего не было — и вдруг есть. Паршивое ощущение, честное слово; начинаешь сомневаться в собственном рассудке. Я толкнул Лидку, но она уже и сама смотрела в ту сторону. Не сговариваясь, мы вскочили и кинулись к двери...
...Колокольчики отзвонили свою несложную мелодию. Запыхаввшись, словно бежали мы не двадцать метров через улицу, а марафон, мы стояли на пороге магазина. На этот раз таинственный хозяин стоял прямо посреди комнаты. Он улыбался:
— Дважды подарков я не делаю, — сообщил он. — Хороший альбом?
— Отличный, — я сошёл по выбитым ступеням. Лидка следовала за мной. — Нам нужно попасть в лето сорок второго. В Любичи. Вы можете помочь?
Он шевельнул бровями, как при первой нашей встрече. И уже без улыбки сказал:
— Время-пространство — не трасса для игры в охоту на лис. Если вы не собираетесь делать покупки, то...
И тут я увидел в руке у Лидки пистолет. Это был маленький «вальтер» — не тот, какой обычно показывают в кино, а другой, меньше калибром и легче, их часто носили лётчики.
Герр Киршхофф говорил, что у его отца был похожий, но не «вальтер», а «маузер» — тоже небольшой, не как привычные длинноствольные... о чём я вообще?! Лицо Лидки было каменным, только в прорезях этой маски горел огонь:
— Послушайте, вы, — сказала она. — У меня погиб отец. Погибли ещё сотни людей. Если вы удобно устроились в этом логове, это не значит, что вы можете на всех плевать. Если вы не согласитесь нам помочь, я вас застрелю. Можете быть уверены, что я так сделаю.
Торговец с интересом склонил голову. И спросил — почти соболезнующее:
— И ты думаешь, девочка, что до тебя никто не пытался добиться от меня услуг таким образом? Наивно. Извиняет тебя только возраст. А говорю я с вами лишь потому, что это нелегко — найти меня второй раз, если я не звал посетителя заходить.
И он посмотрел на меня. Как-то так посмотрел... В общем, я положил руку на запястье Лидки и сказал:
— Убери... — а потом обернулся к Торговцу.
Я был уверен — хоть убейте! — что при желании он легко может вышвырнуть нас обоих отсюда. Вместе с нашими угрозами и оружием. И для этого ему и с места двигаться не придётся. Но раз до сих пор не вышвырнул — значит, оставалась какая-то надежда его убедить помочь.
— Вы хотите платы? — спросил я. — Мы заплатим. Сколько нужно?
— Восемьсот миллионов долларов, — серьёзно сказал он.
Скажи он «миллиард» — и я понял бы, что это шутка. Сразу. Но такая некруглая цифра заставила меня пошатнуться. Торговец даже без намёка на улыбку сказал:
— Мне не нужны деньги. И я не туристическое бюро. И не комитет помощи.
— Тогда почему вы нас не выгоните? — вдруг спросила убравшая оружие Лидка.
Торговец с лёгким недоумением на неё посмотрел, словно это было загадкой для него самого. Пожал плечами под своим тряпьём. И сказал задумчиво:
— Не знаю... Может быть, мне просто любопытно. Приходят два человечка и, сами не зная, с чем связались, решительно требуют помочь. Я не устаю вам удивляться, люди.
— Вы не человек? — спросила Лидка.
Торговец снова повёл плечами:
— Ты можешь считать, как тебе удобнее.
— Подождите, — сказал я. — Постойте. Вы говорили, что вам любопытно. А разве вам не любопытно будет, кто победит? Помогите нам. И удовлетворите своё любопытство. Иначе ведь ничего не будет. Всё заранее просчитано. Мы погибнем. Аэродром будет расползаться. Вы же уже видели такое. А тут — новая ставка.
— Ты игрок? — спросил он.
И я ответил — сам не знаю, почему:
— Я солдат.
— Значит, ты игрок, — он вдруг улыбнулся. Не очень хорошей улыбкой, я вам скажу. — Но ты прав. Я помогу. Хотя бы ради того, чтобы посмотреть, сколько вы продержитесь. Вот.
И я понял, что мой левый нагрудный карман потяжелел. Лидка с любопытством вытянула шею. Я достал из кармана бляшку. Восьмиугольную, из серого металла. На ней белой эмалью был выложен четырёхконечный острый крест.
— Бери, — с пренебрежительно-щедрым жестом сказал Торговец. — Она поможет тебе попасть... да куда захочешь. Это легко. Только учти, — и он опять улыбнулся, нехорошо улыбнулся, — она выполнит любое твоё желание. Настоящее желание. Так что, не удивляйся.
Теперь уже я позволил себе усмехнуться — держа эту штучку на ладони и глядя Торговцу прямо в глаза. Знаем. Читали эту чушь. Вслух желаешь одного, думаешь о другом, на самом деле хочешь третьего... Психологическая заумь. Моё желание просто и ясно.
— Ну-ну, — Торговец явно понял мою усмешку. — Я вижу, что ты дума-ешь, мальчик. «Я сильный, я хорошо знаю себя, у меня всё получится!» Давай. Действуй. Едва ли я увижу тебя ещё раз. Едва ли тебя вообще хоть кто-то увидит после того, как ты уйдёшь.
— Не вам судить, — для самого себя неожиданно резко ответил я. — Если вы не человек — то не вам.
Торговец пренебрежительно отмахнулся. А следующее, что я понял — отправляться придётся мне. Именно мне. И только мне.
— А ты, как думал? — ласково ответил Торговец на мои мысли...
...Мы с Лидкой сидели на лавочке. У меня в руке была бляшка, перепачканная растаявшим мороженым.
3.
Дед и герр Киршхофф попали в больницу одновременно. Никто толком не знал, что случилось. Они, наверное, вообще погибли бы, если бы не Колька.
Это — что бы там ни было — произошло примерно в то время, когда мы с Лидкой гостили у Торговца. Колян пробегал примерно теми самыми местами, где я в первый раз обнаружил магазин Торговца. И увидел около кустов в самом её конце — почти там, где начиналась зона аэродрома — два человеческих тела.
Как я понимаю, большинство жителей этого города прошли бы мимо, ускорив шаг. Но Колян, хоть и с опаской, побежал туда и обнаружил наших стариков. Они лежали без сознания.
Оставить их Колян не мог, уйти — тоже, что делать — не знал, поэтому начал пронзительно орать. И снова счастье — на его крики отозвался Петька. Примчался с какой-то дубиной и ножом — спасать... Пока тот дежурил возле стариков, Колька пулей понёсся в больницу...
... — Ничего не могу сказать, — покачал головой пожилой врач. — Они оба в коме, причины которой непонятны... — он потёр нос и спросил: — Ты говоришь, один из них немецкий турист, а второй — Герой Советского Союза? У него есть родственники?
— Да я, я родственник!!! — заорал я. — Внук!
— Внук? — врач смерил меня взглядом. — Ты отдыхаешь тут, что ли? — я кивнул, а он прошептал что-то вроде: «Совсем люди с ума посходили...», а вслух сказал: — Вот что, мальчик. Дай телеграмму родителям и быстро уезжай. Помочь тут ничем нельзя... вернее, мы сделаем всё возможное, но от тебя это не зависит, и нечего тебе тут торчать...