- Раздевайся, - приказала я. И видя его круглые глаза, добавила уже мягче. - Я не собираюсь тебя домогаться, сними лишь рубашку. Доверься мне.
Вся проблема как раз заключалась в доверии.
- Я клянусь на магическом контракте своею жизнью, что сегодня ты не умрешь, а твое состояние не сделается хуже, чем сейчас.
Я дала страшную клятву. Страшную для лекаря. Если Алак по каким либо причинам в указанный отрезок времени скончается, или повредит себе что-нибудь, то я умру, о чем он знал. Потому и расслабился.
- Выпей, - протянула я настой начальнику. - Это от боли.
Он уже снял рубашку и сверкал передо мной голым торсом обильно украшенным шрамами. Взяв из моих рук кружку, залпом осушил ее. Очень хорошо. Я достала тот самый кинжал.
- Я очень рассчитываю на твое благоразумие, - насторожился истребитель.
- Все пройдет исключительно в рамках нашей договоренности, - улыбнулась я.
Подошла к нему и мягко уложила на стол. Хороший стол, по размеру подошел, ноги, правда, свисают, ну так они мне и не мешают. Алак не сопротивлялся. Настой из шорех-травы подавляет волю, обезболивает и парализует. Истребитель все видит, понимает, одновременно четко осознавая происходящее, он не чувствует боли, и не может мне сопротивляться. Всего лишь час, а потом он уснет.
Я протерла поврежденную руку. А работы здесь больше чем я думала. Безобразные шрамы пересекали конечность, и переходя на плечо. Наметив фронт работ, я занялась подготовкой кинжала.
- Ты хотел знать, - повернулась я к командиру.
Медленно провожу ладонью над его рукой. Пара рун из раздела мертвых искусств написанных его же кровью на груди. А он по-прежнему не способен себя защитить. В его глазах ужас. Я жестока? Возможно, но это необходимо. Каждому уроку свое время.
Вдоль шрамов проявляются золотые нити. Это спайки чужой маги, грубые скобы, держащие мышцы вместе. Надеюсь, я смогу исправить этот ужас.
- Лечил тебя сущий коновал. Но стоит отдать ему должное, магии на тебя он не пожалел, в это и заключается самая главная твоя беда, - смотрю в невменяемые от страха глаза истребителя. - Разрушить его работу без потери руки, не под силу ни одному человеческому магу. А вот это, - я показываю ему злополучный кинжал, - вполне способно разрушить магические скобы.
Я взмахнула острым оружием, и золотая нить отделилась от тела. Миг и она исчезла совсем. Я взмахнула им второй раз, и рассекла мышцу до кости. Руки давно продезинфицировала, магией создала стерильное пространство. И магией же принялась перекраивать его конечность, помогая себе руками. Вид собственной крови он переносил с трудом, но все же держался. А вот я немного увлеклась делом, перестав следить за моральным состоянием командира. Вообще-то не стоит переделывать чужую работу, но у меня руки чесались, так хотелось исправить ошибки. Через некоторое время я отметила, что пациент отключился. У меня и в мыслях не было издеваться над ним (ну вообще-то было), и мстить посредством его испуга я не хотела (уже отомстила). Бедный мужик, он и так многое пережил, а тут еще я на его голову. Даже и не знаю, чем он так провинился перед Равновесием.
Моих щитов коснулось, что-то легкое, еле заметное. Это кто там к нам ломится в разгар лечения? А не важно - отмахнулась я, прекрасно зная, что они не пробьются. Я же самозабвенно продолжала работать. Моя магия вперемешку с различными зельями. Ну, если после такой кропотливой работы его конечность не будет как новенькая, я лично ему ее ампутирую.
Я потеряла счет времени, и лишь дикая усталость во время перевязки, напомнила мне о существовании естественных потребностей родного организма. Но поражаясь собственному трудолюбию, я решила доделать дело до конца.
Отмыла руки от крови. Перетащила пациента на кровать, используя свой резерв. Прибрала комнату, очистила кинжал от нанесенных на него крови и заклятий да сняла, наконец, щиты. В комнату немедленно ввалилась нервная пятерка. Мне было слегка не до них, поэтому, проворчав, что их командир просто дрыхнет, а рука его перемотана в лечебных целях, я двинула на улицу. Как спускалась по лестнице, не помню. Как оказалась на улице, не помню. Я практически ничего от усталости не помню.
Очнувшись в конюшне, поняла, что тупо пялюсь в стену.
- Таш.
'Я здесь'
- Это ты следил за нами весь день?
'Я'
- Зачем?
'Волновался'
- След от твоих зубов весь день болел.
'Метка активировалась'
- Не поняла, - мой отупевший от усталости мозг вопил от творящегося беспредела, но работать не собирался.
'Мы связаны'
- Покажись, - устало прошептала я.
Из тени материализовался тот самый кошак переросток, которого я по своей глупости спасла. Казалось бы, я видела его в последний раз, лет сто назад, не хотелось верить, что это было вчера вечером.
- Что значит активировалась?
'Теперь к тебе не подойдет ни один из моего племени без моего разрешения. Ты со мной. А я с тобой. Навсегда'
Я определенно точно умею находить проблемы на свою пятую точку. У меня просто талант.
- А если я не хочу?
' Уже согласилась. Дала мне вторую жизнь. Я твой'
- Ты спас меня тогда. Может это зачтется в уплату долга? - Была у меня такая полудохлая надежда.
'Спас. Ты моя. Метка прижилась. Мы связаны'
Я только тяжело вздохнула и опустилась на сено.
'Твои мысли мои мысли. Моя жизнь твоя жизнь. Закон моего племени. Выбрал себе хозяйку. Не жалею'
Не хочу ни о чем думать. Не сегодня. Я свернулась калачиком на сухом душистом сене. Что-то большое и теплое улеглось рядом. Пошло бы все к драконом. Я слишком устала для разборок.
Глава 7
Мне снилось что-то очень хорошее. Светлое и теплое (шуба из горностая, ага). Так давно меня не посещали приятные сновидения, в которых не было места предательству и напряжению, в которых присутствовало чувство защищенности и доброты. Я до последнего не хотела выныривать из своего сна, но реальность жестоко слизала шершавым языком все приятные ощущения. В прямом смысле.
Открываю глаза, и тихо радуюсь тому, что не имею дурной привычки визжать от неожиданности. Надо мной нависла огромная черная морда с острыми зубами, горячим дыханием и длинным языком. Этим языком усилено облизывали мое лицо.
- Мать моя король драконов, папа упырица, вот это конь, - ничего разумнее я с утра выдать не в состоянии.
'Сквернословишь' - фыркнул мысленно конь. 'Нравится?' - спросил Таш самодовольно.
Я поднялась с копны сена, на которой провела ночь, и принялась изучать метоморфа. Высокий мускулистый конь черного как ночь окраса. Длинная густая грива, шикарный хвост. Он был одновременно и изящным и мощным. Глаза такие же черные, как и он сам. Сильный и красивый. Таш оскалился, а я начала судорожно вспоминать, не пила ли, какой неизвестный мне, настой вчера вечером. Видеть улыбающуюся лошадь с челюстью упыря с утра явный признак помутнения рассудка. Это я как лекарь заявляю.
- В форме кота переростка ты мне нравился больше.
Таш фыркнул.
- Ты ведь не уйдешь? - спросила обреченно.
'Нет'
- А как я, по-твоему, должна объяснять истребителям твое появление? Ты рискуешь. Они убьют тебя, если узнают кто ты.
'Не узнают'
- Они поймут.
'Нет. Теперь ты верхом на мне'
- Но у меня уже есть лошадь, - я возмутилась только для виду. Как представлю, что придется сесть на эту клячу, так все отбитые места ныть начинают.
'Уже нет' - настолько уверено он это сообщил, что мне резко захотелось повидать свой транспорт.