Брюс проводит по одной линии, потом — по другой. Он-то в знакомом «лесу»! Может хоть с закрытыми глазами идти, а всё равно выберется. Зато для посторонних… Никаких надежд на спасение нет, можно только кричать: «А-а-а!»
Леонид Васильевич не замечает моего испуга.
— Вот здесь сигнал через систему реле поступает на магнитную запись…
Я не понимаю, о чём говорит мне Брюс, я просто смотрю на него. Сейчас он кажется мне совсем другим — непохожим на всех, кого я знаю. Мир, в котором он живёт, для меня не просто тёмный лес, а совсем другая планета.
Тридцать четыре года он склоняется над этим верстаком. Верстак видел его мальчиком, юношей, мужчиной, видел его счастливым, весёлым, злым. Видел, но ничего не расскажет, даже если его об этом попросить как следует. На нём нет никаких надписей — не то что на парте Нырненко: «Здесь сидел и веселился Саша Мышелов». Или: «Я — Анетта Факирова. Мне восемь лет и пять дней».
На верстаке есть зарубки — это следы инструментов. Но инструменты тоже молчат…
Почти в ловушке
Брюс работал, а я стояла около него и задавала вопросы. Когда тебя спрашивают, всегда приходится отвечать. Правда, например, к моему знакомому второкласснику Нырненко это не относится.
Однажды он не выучил стихотворение про то, как осень наступила, высохли цветы. Татьяна Николаевна вызвала его, а он молчал. Тогда она стала спрашивать: «Ты выучил?». А он молчал. Долго она его спрашивала. А он всё равно молчал и только тяжело сопел, так что его услышал даже Пчелинцев на последней парте. Пчелинцеву стало жалко Нырненко, и он закричал: «Он глядел, глядел в стихотворение! Я сам видел!» Татьяна Николаевна вызвала его тоже, и теперь они вдвоём тяжело сопели…
Леонид Васильевич вежливый человек. Приятно беседовать с вежливыми людьми. Но вдруг зазвенел звонок — начался обеденный перерыв, и Брюс с облегчением вздохнул: кончатся вопросы…
Было дело под Полтавой
И тут я вспомнила, где раньше слышала эту фамилию — Брюс. Это же из «Полтавы» Пушкина! «…И Шереметев благородный, и Брюс, и Боур, и Репнин…»
Полтава, год тысяча семьсот девятый… Может быть, я сделала историческое открытие. Далёкий прадед Брюса — в войске Петра I, а его прапраправнук — один из лучших сборщиков Ленинградского инструментального завода!
Но Леонид Васильевич от далёкого прадеда отказался:
— Нет, не мой родственник. Мой отец — рабочий, дед — тоже, мать — тоже. Из Псковской области…
Да, это ловушка!
Брюс уже снимал спецовку, вот-вот уйдёт. У меня в голове вертелось: «Как его остановить, как его остановить?!». И я догадалась. Мне стало смешно, потому что Брюс сейчас попадётся в ловушку, а Брюс посмотрел на меня и сделался серьёзным.
— Что-нибудь ещё придумали?
— Сдавайтесь, Леонид Васильевич, руки вверх! Вы когда-нибудь в школе выступали?
— Приходилось, — неуверенно ответил Брюс. — А что?
— Рассказывали ребятам о своём заводе?
— Рассказывал…
— Вы им всё про свои автоматы рассказывали! А ребята захотели узнать про вас — живого человека! Иначе, говорят, на нас эти рассказы не действуют.
У Брюса вытянулось лицо.
Ход конём
— Вот уж не думал, — смущённо протянул Брюс, — что вы меня так ловко подловите.
Некоторое время Брюс молчал. Наверное, он думал о том, как свободно ему жилось до этого дня. И вот тебе раз — попасть в историю!
— Ладно, — сказал он обречённо. — Пишите, раз подцепили на крючок. Только не упирайте на мою персону. На завод надо упирать. Потому что завод для меня… — он поискал слово, — всё равно что тёплый дом. Особенно если вспомнить войну. Опять же — блокада. Не люблю вспоминать то время. Тяжело… Ну что ж… родился я…
Леонид Васильевич начал рассказ. Я слушала его и вдруг почувствовала, что говорит он как-то слишком гладко, как будто урок вызубрил: «родился… учился… работал… война… победа… опять учился… армия… опять учился… снова работал… женился… родился сын…»
Брюс, видимо, заметил моё разочарование.
— А что поделаешь! — сказал он. — Жизнь моя без особых зигзагов.
— А приключения у вас были, такие, чтобы ни с кем больше не случались?
— Чего нет, того нет.
— А случай, когда вы замок починили и заступились за шестиклассников?
— Какой замок? Какие шестиклассники? — удивился Брюс.
Я ему рассказала этот самый случай. Брюс долго смеялся:
— Это не со мной. Тут ошибка какая-то. Замок — это верно, любой могу сделать и починить, но такого случая не было.