К нефтяникам я не пошел. Припекало все сильнее. Сзади затрещал мотоцикл.
— Все идешь? — услышал я знакомый голос. — А ну, давай!
Через десять минут мы были в Сколково или, как здесь говорят, в Сколках.
Старую школу плотно прикрыли деревья. Я долго выбирал места, чтобы сфотографировать хотя бы часть фасада.
Сторожиха провела меня по классам. В просторной пристройке все было как во всех сельских школах. На старой половине блестели черным лаком голландские печи. Непривычно маленькие для современных школьных зданий окна, затененные листвой, пропускали мало света.
— Ничего, осенью все облетит, будет веселее. Успенские, значит, жили вот тут, при школе, а классов тогда было всего два, не то что теперь.
В комнате, где помещалась когда-то контора ссудо-сберегательного товарищества, письмоводитель Глеб Иванович Успенский поселился весной 1878 года. Тут же, в конторе, на одной из деревянных лавок, он и засыпал после того, как большую часть ночи просиживал при свече над рукописями и дневниками. Жена, преподававшая в школе, и три дочери, из них одна совсем маленькая, родившаяся в Сколкове, ютились в другой комнате, выходившей в шумный коридор. Недостающую мебель заменяли деревянные ящики.
Успенские жили бедно и трудно, в обстановке слежки и недоброжелательства. Но для писателя, который в поисках "подлинной правды" хотел поближе изучать "хитроумную механику народной жизни", сколковское бытие дало обильный материал. Зоркий, честный художник-демократ увидел пореформенную деревню такой, какой она была, а не такой, какой ее видели некоторые восторженные народники.
До Сколково писатель прожил год в нижегородской деревне. Сюда, следовательно, приехал уже с изрядным знанием крестьянской жизни, да и здесь варился в самой ее гуще больше года. А в "Очерках" он пишет: "Мне пришлось более или менее близко видеть (не скажу — знать) дела и порядки трех деревень, лежащих почти рядом, в местности, которая считается житницей русской земли".
После того как сама работа в ссудо-сберегательном товариществе ежедневно, ежечасно сталкивала его с нуждами обитателей трех деревень — "видеть (не скажу — знать)"!
Три соседние поселения названы в "Очерках" селом Солдатским, селом Разладиным и деревней Барской. В них угадываются теперь почти уже слившиеся друг с другом села Гвардейцы, Загладино и Сколково.
После слов Успенского я не вправе сказать, что хотя бы видел эти села — просто прошел их раз-другой из конца в конец, побывал в сельсовете, в правлении колхоза "Память Ленина", на току, на сельских стройках. Надеюсь, читатель не ждет от меня сопоставления сегодняшнего дня куйбышевской деревни с так правдиво описанными Успенским бедами и неурядицами деревни самарской. Когда я попросил было Ивана Яковлевича Андреюка сравнить Сколково 1928 года с нынешним, он и то возразил с неудовольствием:
— Ну что вы, право. Чего ж тут сравнивать! Даже неудобно как-то…
Сорок с лишним лет назад Иван Яковлевич, начинающий учитель, впервые переступив порог сколковской школы, попытался разыскать людей, помнивших Успенского:
— Некоторые ученики его жены, Александры Васильевны, были еще живы, помнили ее. Один старик знавал и самого Глеба Ивановича: "Я маленький был, ездил с ребятами, которые постарше, в ночное, и он — с нами. Костер разведем, балакаем про свое, а Глеб Иванович сядет в сторонку и все слушает, слушает". В общем, здешние крестьяне Сибирякова помнили лучше — тот все же барин, помещик, хотя и чудной, — а Успенского считали чем-то вроде писаря.
Иван Яковлевич живет в маленьком домике возле школы. Вся его жизнь — со школой, со Сколковым:
— Мои ученики с седыми бородами ходят, некоторые уже внуков в первый класс привели.
Елизавета Евгеньевна Анучина отдала здешней школе тоже ни много ни мало — три с лишним десятка лет. А до этого учительствовала в Алакаевке.
— Анна Ильинична? Приезжала она к алакаевцам летом тридцать первого года. Жила в старой школе. Многих знала по имени, помнила, чем кто жив, расспрашивала про ребят. Обошла то место, где был сад при хуторе — возле оврага еще ямки сохранились от выкорчеванных яблонь. Показала, где стоял столик, за которым занимался Владимир Ильич. При ней алакаевцы как раз строили новую школу. Какой же эта школа мне большой и просторной казалась! А потом как-то побывала в Алакаевке: боже мой, да неужто это наша бывшая школа? Такая убогонькая рядом с нынешней новой.