Я стал говорить, что такое путешествие через некоторое время не сможет повторить уже решительно никто.
— Странная идея, — повторил Александров. — Допустим, что повторить его никто не сможет. Ну и что?
"Человек без романтики", — мысленно вынес я приговор. Хмурый, недовольный чем-то.
— Видите ли, я хотел бы подробно рассказать в своей книге о новой трассе. Сейчас, до прихода воды, можно не спеша осмотреть все сооружения.
— Вот это другое дело. Тут я вам помощник.
И без промедления подвел меня к схеме.
— До конторы вы, полагаю, по руслу уже прошли, так? Откосы видели? Верхний пояс мы не мостили еще, но пассажир увидит его замощенным. На этом участке канала строится причальный пункт. Следующий участок — плавные кривые…
…Двенадцать лет спустя, в Асуане, накануне перекрытия Нила, главный советский эксперт строительства Высотной плотины при нашей встрече вспомнил, как я путешествовал по дну канала, но добавил, что ему почему-то так и не пришлось прочесть описание этого увлекательного путешествия. Я сознался Александру Петровичу, что впечатления от плавных кривых и стоявших еще на сухом месте причальных пунктов, которые остались у меня после пешего похода, могли пригодиться лишь для написания путеводителя. Канал без воды был скучен, некрасив, мертв.
Зато как памятен мне первый рейс — не многократно описанный рейс волжского флагмана с именитыми гостями, а пробный, служебный, по только что наполненному Волго-Дону! Это был рейс теплохода "Сергей Киров", и вел его капитан Андрей Иванович Бело-дворцев, представитель старой капитанской гвардии. "Командовал парадом" видный гидротехник Пантелей Васильевич Черевко, возглавлявший придирчивую комиссию.
Судно пошло к триумфальной входной арке. Там еще висели кое-где строительные леса. Сотни молотков звонко цокали по камню. На страшной высоте мелькали белые халаты лепщиков. Вокруг арки в степи сажали деревья, привезенные на грузовиках вместе с землей.
Вода напористо, шумно хлынула в шлюз. В глубине метались тени испуганных рыб.
За шлюзом я узнал место, где в мае 1952 года, в 1 час 55 минут дня слились воды Волги и Дона. В водоворотах пены кружились тогда щепки, солома, разный строительный мусор. Охотники искупаться сразу в двух реках ныряли в мутный поток. Другие набирали воду в бутылки — на память.
Пока теплоход стоял в другом шлюзе, к нам на палубу посыпались сверху, с берега, люди. Никто не спрашивал у них билетов. Это были начальники строительных участков, инженеры, техники. Сколько недель они недосыпали и, уж конечно, не надевали парадных костюмов! Но теперь помятые, пахнущие нафталином пиджаки были вынуты из чемоданов. Белые рубашки оттеняли дубленые степными ветрами сияющие лица. Праздник!
Вот толстяк, прыгнув на палубу, попал в объятия к своему приятелю.
— Сдал? — спросил тот.
— Автоматику? Спохватился! Три дня назад сдал.
Это о шлюзе, о его автоматических устройствах.
Я смотрел на шлюзовые башни и вспоминал сочившийся водой котлован. Охрипшие от простуды люди крушили резиновыми сапогами лед на дне. Вода, вода, вода… И это в полупустыне, где днем с огнем не сыщешь ручья или колодца. Но копни поглубже — вода. Ведь даже в знойной Сахаре есть обильные подземные источники.
Котлованы окружали кольцом скважин. Насосы высасывали воду с глубины и выливали ее подальше. Выливали много, по озеру в месяц. Но вода все же находила лазейки. Рушились подмытые буровые вышки. Двигались оползни, и один из них, самый грозный, залил жидким месивом половину готового котлована вот этого самого, третьего от Волги шлюза.
Среди тех, кто воевал с этой жижей, были и два инженера, встретившиеся на палубе теплохода.
— Надоела степь?
— Я ведь уралец, таежник. В степи мы свое сделали. Помнишь, у нас говорили: "Приняли степь — сдадим канал"?
Шлюзы на волжской лестнице стоят тесно, близко друг от друга. Мы быстро "шагали" вдоль линии белых башен к гребню горы. Сзади — ширь равнины, блеск воды в канале и облака над Волгой.
На водоразделе был дикий, фантастический пейзаж: беспорядочно набросанные холмы красноватой и желтой глины. Это натворил большой шагающий экскаватор.
Я попал в кабину "большого шагающего" зимой в начале стройки. В те годы экскаваторы-гиганты казались загадочными, чудесными машинами. Особенно поразила меня стрела "большого шагающего". Точно ствол сверхдальнобойного орудия, она выдавалась на десятки метров вперед-вверх. По стреле проходила дорожка со множеством ступенек. Вдоль нее стояли матовые электрические фонари на столбиках, похожие на уличные.