Я прочел также, что в нижнем течении, несмотря на огромные дамбы и бесконечные километры набережных, Миссисипи "еще окончательно не покорилась человеку, порой она превращается в беснующееся чудовище" и ей "ничего не стоит лишить человека жизни, стать виновницей страшных наводнений, кораблекрушений и иных бедствий".
Но ведь примерно так было и десять, и двадцать лет назад…
Не сомневаюсь, что раньше или позднее американцы все же укротят нрав "отца вод". В Америке есть деньги и машины, ей не занимать талантливых инженеров и отлично знающих дело рабочих. Пусть там, где берега все еще унылы и пустынны, появится по заводу на каждой миле, пусть удвоится или утроится флот "американской Волги", а воды ее станут, наконец, вращать сотни турбин — судьба двух рек и в этом случае станет лишь приблизительно внешне схожей.
Мой американский коллега писал в 1961 году, что негры не имели права посещать те же школы, что белые, но с надеждой упомянул о "свежем ветре перемен". Восемь лет спустя верховный суд США действительно постановил: свыше двухсот школ штата Миссисипи должны, наконец, посадить за парты темнокожих вместе с белыми. Но и в начале 1970 года этого не произошло: расисты многих городов перевели детей из государственных школ в частные только для того, чтобы они не учились вместе с нет рами…
По случайному совпадению в том номере журнала "Америка", откуда я позаимствовал строки о "беснующемся чудовище" Миссисипи, был помещен в траурной рамке портрет доктора Мартина Лютера Кинга, лауреата Нобелевской премии, лидера движения за права негров, застреленного на берегу Миссисипи в городе Мемфисе — и убийство это снова напомнило миру о том, что над великой американской рекой все еще длится вчерашний день истории.
Истоки нынешней Большой Волги — в начальных актах молодой Советской власти, в первых ленинских декретах, определявших будущее.
Да, не существует точных свидетельств, каким именно видел Ильич завтрашний день родной реки. Но не обратиться ли еще и еще раз к проекту "кремлевского мечтателя", к проекту, который некогда показался Уэллсу неосуществимым "в огромной равнинной, покрытой лесами стране, населенной неграмотными крестьянами, лишенной источников водной энергии, не имеющей технически грамотных людей, в которой почти угасла торговля и промышленность".
Не в ленинском ли плане ГОЭЛРО наброски будущего Волги?
И с удивлением узнает наш современник, что на знаменитой карте, которую зачарованно разглядывали в нетопленном зале Большого театра делегаты VIII Всероссийского съезда Советов, во всем бассейне великой реки был лишь один кружок крупной гидростанции, и то не на самой Волге, а в излучине горной реки Чусовой, впадающей в Каму. Даже в этом смелом загляде в будущее инженерная мысль не пошла дальше проектов тепловых электростанций в крупных городах Поволжья…
Как же далеко ушли мы от некогда казавшихся фантастическими наметок!
Завтрашний день Волги и ее берегов — в принятой XXIV съездом ленинской партии программе работ, нужных народу и одобренных народом.
Волга девятой пятилетки видится нам единственной в мире великой рекой, гидроэнергетические ресурсы которой скоро будут освоены полностью и в комплексе. Этот комплекс — вода для народного хозяйства и украшения человеческой жизни, вода, несущая корабли и производящая энергию, вода, орошающая землю и омывающая набережные городов, вода, как народное достояние, как природная среда, которой нужно вернуть былое изобилие рыбьего царства.
Волга девятой пятилетки — не только становой хребет мощнейших энергосистем. Это и сверхмагистраль река — море или, вернее, много морей: Большая Волга как бы распахивается в синь морских просторов, окаймляющих Европу, а следовательно, выходит на транспортную связь с Мировым океаном.
Волга девятой пятилетки — река крепнущего братства народов, всесторонне развивающих свои республики. В предельно спрессованных строках директив съезда среди главнейших строек всесоюзного масштаба названы индустриальные гиганты Татарии, Чувашии, Башкирии…
Волга девятой пятилетки напоит половину всех земель, которые отвоевывает у засухи Россия.
Больше, чем когда-либо, на службу народу, для блага народа, на радость народу — вот что такое Волга девятой пятилетки.
— По государству и река!
Это сказал Языков. Поэт пушкинской поры боготворил Волгу. Помянутая в былине о Садко, стоном отозвавшаяся в бурлацкой песне, сталью зазвеневшая в клятве воина, для которого за ней земли нет, пересчитанная трезвыми умами в миллиардах киловатт-часов, она всегда остается чем-то гораздо большим, нежели рекой, пусть великой. И не только там, где стены плотин сдерживают ее моря, где реке приданы чудесные набережные, где омывает она исторические места.