Мария Ивановна гладит шершавое дерево рукой. Морщинки выступают у глаз на загорелом лице:
— Трудовые книжки у нас не мараны, в войну не сбежали к хозяйству, за деньгой не гнались. С зари, бывало, сидишь не евши, хлеб-то из Вытегры к двум часам привозили. Это я не в бахвальство. Было — и было. Но если писать про Волго-Балт будете, вспомните и нас, мариинских…
— Вот он!
В березовой листве мелькнул золотой шар. Он горел на замшелом гранитном обелиске, окруженном покосившимися каменными столбиками. Подле на лужке паслись коровы.
Но где же бронзовые доски с надписями? Только дыры от болтов, которыми они были прикреплены к граниту. Значит, теперь уже не прочтешь странно рубленные фразы, знакомые по книгам:
"Зиждитель пользы и славы народа своего Великий Петр здесь помышлял о судоходстве — Отдыхал на сем месте в 1711 году. Благоговейте, сыны России! — Петрову мысль Мария совершила — В ознаменование ее любви к отечеству канал сей наименован Мариинским".
В то лето, когда Петр бывал здесь, белые облака, наверное, вот так же бежали в синеве; шелестели березы, тонко пели комары. Место, позже отмеченное обелиском, опознал стопятнадцатилетний старец Пахом. Чуть не век спустя после петровских изысканий его привезли сюда на телеге из соседней деревни. Цепкая память крестьянина сохранила многое.
Он рассказал, как по приказу царя в здешние леса приехали шотландец Перри и майор Корчмин. Перри был тучен, страдал одышкой. Мужики таскали его по болотам на жердях, переплетенных ветками. Он ставил на распорки "медное блюдце со сквозными рожками". Сердясь на плохо понимавших его мужиков, Перри показывал, где ставить вехи, по которым рубили просеки. Сухощавый, подвижной Корчмин тоже работал с "медным блюдцем" — астролябией, помогая шотландцу.
Они выбирали место для канала между Волгой и Балтикой — канала, о котором мечтал Петр Первый и ради которого царь будто бы сам десять дней ходил здесь по лесам и топям, толкуя с крестьянами о течении рек…
Место историческое, как-никак колыбель Мариинской системы, которая считалась вторым после Волги "двигателем богатств России". А сразу за березовой негустой рощей — улицы села Старо-Петровского, архангелогородский тракт с пылящими грузовиками, вопли мальчишек: "Валерка, пасуй!"
К обелиску мы приехали из Вытегры с Василием Ивановичем Королевым, старым водником и опытным строителем. Королев бывал тут не раз и не два, обелиск ему примелькался.
— "Петру мысль Мария совершила…" — проворчал он. — Чепуха! Петр действительно не успел заняться каналом, но Мария, жена Павла Первого, только и сделала, что дала на постройку денежки. Заметьте: не свои, из средств воспитательных домов. И вот, пожалуйста, — Мариинская система. Народ совершал "Петрову мысль". Русские мужички-лапотники, которых в эти болота полтораста лет назад согнали. Вот, полюбопытствуйте.
Королев пошел к соседней неширокой долинке. Бревна, трухлявые, полусгнившие, торчали там, омываемые мутной водой. Королев отломал щепочку.
— Возьмите на память. Остатки шлюза. Через него в восемьсот десятом году бурлаки протянули с Волги к Санкт-Петербургу первые галиоты со всяким добром.
Где-то за лесом, совсем близко, запел пароходный гудок.
— В шлюз просится, — кивнул Королев. — Действующая Мариинская система рядом, по соседству. А муть в русле — это от наших волго-балтстроевских землесосов.
— Так, значит, все три пути…
— Вот именно! Петр, порасспросив мужиков, которые тут через волок суденышки посуху таскали, наметил, что и как соединять. Сто лет спустя соединили. Сколько потом не обновляли, сколько не перестраивали, в общем, далеко от ‘первых наметок не отошли. И новый канал строим теперь тут же, — а ведь перед тем, как копать, снова перетряхнули всю здешнюю топографию и геологию. Не ошибся народ в выборе. Вот, может, это следовало бы как-то отразить, почаще напоминать.
Мысли Королева казались мне очень точными и правильными. История здешних водных дорог уходит корнями в допетровскую Русь. Прослеживая географию этих давних связей, уже встречаешь в летописях название тех самых рек, которые века спустя были использованы для трех искусственных водных систем — Вышневолоцкой, Тихвинской и Мариинской.
Это предыстория. Историю же Мариинки, видимо, надо начинать с той поры, когда в заложенном Петром Санкт-Питербурхе шалашей стояло больше, чем домов. Город нуждался в поддержке всей России. Ему нужен был волжский хлеб, уральское железо. Петр велел строить каналы и шлюзы возле города Вышнего Волочка. Но на новой водной системе, названной Вышневолоцкой, суда претерпевали множество бед из-за порогов и мелководья.