Так спускались мы вдоль будущих водных ступеней, пока не добрались до возведенных уже на изрядную высоту стен первого шлюза. Как раз привезли плиты-оболочки, и обслуживающий шлюз экскаватор Ивана Пузырного всю смену ни минуты не стоял без дела.
С Пузырным мы встретились для разговора только дня через три, в воскресенье.
Иван Васильевич на войне командовал отделением связи. После демобилизации потянуло строить. Поехал в Сталинград, окончил курсы экскаваторщиков, попал на Волго-Дон — копать так называемый сто третий канал.
— На водоразделе? Там, где рыл "большой шагающий"?
— Во, во! — обрадовался Пузырный. — Значит, тоже бывали там? Ну, да и то сказать, тогда корреспондентов на Волго-Доне было больше, чем экскаваторщиков. А вот сюда что-то не заглядывают, хотя канал и куда больше будет, чем тот… Так вот, на водоразделе и в аккурат за "большим шагающим" я своим "Воронежцем" откосы выравнивал.
Мне припомнилось даже, что я видел там однокубового "Воронежца" — ужасно жалким казался он рядом с гигантом. Кажется, даже фотографировали его для сопоставления, для масштаба.
— Открытия Волго-Дона не дождался, — продолжал мой собеседник. — Когда там ленточку разрезали, я под Вытегрой копался, на этом шлюзе.
Пузырный добавил, что здешняя стройка не взяла еще настоящего разгона. А это на всем отражается. Вот и с бытом неурядицы. Со школой, к примеру. Приходишь оттуда в двенадцать часов ночи…
— Ребята приходят? — уточняю я.
— Какие ребята? A-а! Нет, ребята нормально, это я о себе. В девятый перешел, книжку даже подарили за успехи. Очень математикой увлекаюсь.
Мне говорили о Пузырном как о лучшем экскаваторщике стройки. Работает на старой машине, и никогда из-за него никаких заминок не было. Действует и ковшом и кран заменяет. Работает с разными бригадами. У бригады — по сто пятьдесят — двести процентов выработки, Пузырному все равно считают сто. А ведь на земляных работах он и по триста процентов давал.
— Ведь невыгодно вам? — спрашиваю.
— Выходит, что так. Зато стройке выгодно. Должна же быть в рабочем человеке сознательность!
Я разговаривал потом о Пузырном с председателем постройкома.
— С коммунистической отдачей работает, — сказал тот. — И весь экипаж у него такой. Горит за план. С гордостью, совестью рабочий человек. Ведь столько людей от него зависят! Разве при таком положении пойдешь в холодок покурить? Папироска горькой покажется!
…Весной 1965, после того как Волго-Балт вступил в строй, я с радостью прочел в газетах Указ о присвоении Пузырному Ивану Васильевичу, машинисту экскаватора, звания Героя Социалистического Труда.
Проспектом к Балтике
Десять лет спустя. — Гибрид танкера и сухогруза. — Все, что осталось от Шексны. — За монастырской стеной. — Искусство древнее, вечное. — Многогранный Волго-Балт. — По лестнице Балтийского склона. — Беспокойная ночная вахта. — Три диплома одного капитана.
И вот десять лет спустя я вновь в Череповецком заливе Рыбинского моря.
Конец сентября. Дивное утро, теплое и тихое, совсем не северное и не осеннее. Пахнет увядающими травами, хотя берега далеко.
Дымы разросшегося металлургического Череповца, густо заставленный знакомый рейд на перекрестке водных дорог. Не мелочь, не "голубчики", не катеришки, а волжские богатыри и если не морские, то уж во всяком случае полуморские суда. И сколько кранов прибавилось! Еще бы: ключевой порт Волго-Балта!
За те годы, что я не был здесь, Северная Магнитка превратилась в мощнейшее металлургическое предприятие. Частенько на первых страницах газет Череповец сообщал о пуске новых прокатных станов, агломерационных и углеобогатительных фабрик, прокатных цехов, коксовых батарей. Именно здесь построили домну — гигант мирового класса, по количеству выплавляемого чугуна не имеющую себе равных. Череповецкий завод производит металла в несколько раз больше, чем вся царская Россия, и не только шлет его северо-западу и центру страны, но и экспортирует в четыре десятка стран.
Волго-Балт дал Северной Магнитке дешевую водную дорогу для доставки Кольской руды. Точнее, не руды, а обогащенного рудного концентрата: какой смысл возить издалека сырую руду?