И вот что важно: основные водные ступеньки Волго-Балта запроектированы почти одинаковыми, в них много однотипного, отсюда — серийность деталей и большая экономия.
— Вот, посмотрите Новинковский гидроузел, — говорил Крылов, разглаживая свиток чертежа, — три одинаковых ступени.
…Теперь я вижу тот же чертеж, выполненный в бетоне, стали и грунте.
Путеводитель подсказывает: при строительстве Волго-Балта выполнено более 63 миллионов кубометров земляных работ — а я вспоминаю топи водораздела, сползающую на валуны жижу: кубометр кубометру рознь, здешний кое-где не грех бы считать за два. На стройке уложено 750 тысяч кубометров железобетона — и опять думаешь: летом здесь мешали дожди, осенью — распутица, какой не знают в южных широтах, зима здесь злая, кусачая, морозная, весна — поздняя, иногда с возвратом заморозков в конце мая.
Строить Волго-Балт было трудно. Но как ощутимы выгоды нового пути! Прежде грузовые суда добирались от Череповца до Ленинграда за две с лишним недели, теперь за три-четыре дня. Волго-Балт открыл дешевую дорогу апатитовому концентрату из Хибин в Баку, Ленинград может получать по воде донецкий уголь, Донбасс — беломорский крепежный лес, Калининград — волжскую соль. Путь от Балтики до Черного моря сократился вдвое по сравнению с морским вокруг Европы. Все перевозки упростились, удешевились и выросли в несколько раз. Волго-Балт быстро отработает то, что на него затрачено, в долгу не останется!
Лестница Новинковского гидроузла спускается по холмистому неровному склону, пересеченному глубокими долинами. Путь здесь огражден валами и дамбами. Не будь их — воды хлынули бы вниз. Но они собраны в русле трассы, они переливаются лишь из шлюза в шлюз, из одного этажа искусственных озер в другой. Заливы этих пришлюзовых водохранилищ, подчиняясь причудам запутанного рельефа, на разной высоте омывают один и тот же холм. Поистине симфония воды, леса и бетона! Притом симфония северная: осенние низкие тучи, свинцовый тусклый отлив вод, багряные пятна осинников, густо-синие хвойные леса на дальней гряде.
И хорошо, что нет башен с монументальными колоннами, с лепкой, с обилием скульптур. Они чужды скромной, неяркой природе, задумчивым березовым рощам, долинам, где студеные ручьи шумят среди валунов, нагроможденных ледником.
Но как же недостает всему этому завершающей детали, которая создавала бы поражающий воображение контрапункт! И ведь была эта деталь — деревянная церковь вытегорского погоста, лишь немногим уступавшая диву в Кижах. Пьяная сволочь забралась в нерадиво охраняемый храм. Выпили, закусили, бросили окурок — и сгорело чудо…
Но вот и Вытегра.
"Глушь началась за городком Вытегрой. Этот бревенчатый городок, позаросший муравой, был ключом Мариинской системы, Всюду равномерно шумела вода, сливаясь с покрытых тиной плотин… Улицы пахли парным молоком".
Это Паустовский, впечатления поездки по Мариинке в 1932 году.
Волго-Балт пристроил к городку как бы вторую Вытегру на еще недавно пустом нагорье, положил асфальт на пыль и мураву улиц, поставил у окраины свой головной гидроузел, привел на вытегорский рейд морские корабли.
А от прежней Вытегры остался старинный собор, к которому перенесли часовенку с Беседной горы, где, по преданию, Петр Первый толковал с мужиками о реках и волоках, да еще единственный уцелевший шлюз Мариинки. Экскурсанты, насмотревшись гигантов Волго-Балта, теснились возле него.
От Вытегры до Онежского озера — полтора десятка километров по каналу, проложенному через заболоченные луговины.
Я прощался здесь с трассой.
В канале было тихо, чуть заметная рябь дробила зеркало. Озеро же, иссиня-черное, гнало крупные волны с белыми барашками. Нечего было и думать идти туда на катере. Буксировщик, приткнувшийся у входа в канал, подбрасывало, потряхивало, он кланялся длинной черной трубой.
Оставив катерок в затишке, у домика бакенщика, пошли по чистейшему золотому песку, на котором с шипением гаснет волна. Повыше — грива с редкими соснами. На ней выбеленная ветрами и дождями сторожевая наблюдательная вышка: там, откуда бегут сейчас волны, в войну находился враг, и каждую минуту можно было ждать огневого шквала…