Не нам судить определенно, какие именно известия на страницах газет, приходивших летом в Кокушкино, особенно интересовали сосланного. Но вряд ли в семье могли остаться без внимания новости, относящиеся к Казанскому университету и ко всему, что было связано с тщетными попытками Владимира Ульянова вернуться в его стены: заметка о том, что на 1 августа в университет поступило 135 заявлений о приеме, причем больше всего — на юридический и медицинский факультеты, сообщения о торжественном молебне перед началом учебного года, о дополнительных осенних экзаменах, о начале занятий на юридическом факультете с 25 августа…
Цензорский экземпляр "Волжского вестника" помогает понять, почему именно 31 августа, на этот раз уже Мария Александровна обратилась к министру народного просвещения Делянову с просьбой: если тот найдет неудобным позволить сыну вновь поступить в Казанский университет, то разрешить ему поступление в один из российских университетов. Слухи о поездке министра по городам Поволжья носились давно, и газета заблаговременно назвала срок его возможного приезда в Казань: середина августа. Но цензор снял затем две заметки, относящиеся к этому визиту. Вторая из них, так и не увидевшая света, описывала, как его высокопревосходительство, прибыв в Казань 26 августа, на следующий день посетил университет, "который и был осмотрен им до мельчайших подробностей".
Известие о приезде Делянова, хотя и не попавшее в печать, наверняка быстро распространилось по городу. Прошение Марии Александровны, датированное 31 августа, по всей вероятности, было подано с расчетом, что Делянов прочтет его в Казани.
Так и получилось. Пометка министра о том, что ничего не может быть сделано в пользу Ульянова, датирована 1 сентября. В это время Делянов был в Казани. Но читатели газеты узнали о пребывании видного сановника позднее: запрет цензора на сообщения о визите министра продолжался до его отъезда. Лишь тогда было сказано, что после девяти дней пребывания в городе Делянов отправляется из Казани в Нижний Новгород.
В самом описании проводов цензорский карандаш вычеркнул иронические фразы о том, что его высокопревосходительство "посылал воспитанникам учебных заведений воздушные поцелуи" и что "огорченные отъездом г, министра некоторые профессора и другие чины учебного ведомства более двух часов оставались еще на стоявшем тут же пароходе "Астрахань", уничтожая с горя коньяк…"
Пока в кокушкинском уединении Владимир Ульянов собирал сведения о крестьянской жизни, о сельском хозяйстве, с увлечением читал обзоры иностранной жизни, написанные Чернышевским, российский обыватель познавал окружающий мир, довольствуясь столбцами газетной хроники.
Он, обыватель, летом 1888 года обсуждал слухи о предстоящих приездах в Петербург сербской королевы и шведского короля, а также подробности дуэли на шпагах между генералом Буланже и Шарлем Флоке, председателем Совета министров Франции. Обыватель завистливо охал, прочитав о наградах германского канцлера Бисмарка: подумайте, 53 ордена! Обыватель узнавал, что в мире насчитывается уже 700 миллионеров, причем наибольший доход имеет Джей Гульд, король американских железных дорог, что американец Эдисон внес усовершенствования в изобретенный им фонограф и теперь чудесный прибор довольно похоже воспроизводит человеческий голос, что в Париже инженер Эйфель строит железную башню неслыханной высоты.
Хроника российских газет обычно замалчивала стачки, которые в тот год прокатились по многим губерниям страны. В столбцах газетных известий терялись сообщения об основании нижегородского кружка любителей физики и астрономии, о научной экспедиции Обручева, об основании Томского университета, о решении начать изыскания для постройки железной дороги в Сибирь. Хроникальный калейдоскоп при всей его пестроте не баловал известиями о событиях крупномасштабных, выдающихся.
Телеграмма: к высочайшему обеденному столу в Елизаветграде приглашены предводитель дворянства и городской голова, вечером их императорские высочества смотрели из окон на иллюминацию и фейерверк. На нижегородской ярмарке гостят египетские принцы. В Киеве созывается съезд винокуренных заводчиков. В Воронеже открыт "дом трудолюбия" для калек и "расслабленных лиц". В Саратове на берегу Волги обнаружен труп бурлака Ивана Резвых, в карманах которого оказалась 1 копейка и пачка табака. В Самаре заложен памятник в бозе почившему императору Александру II. В Петербурге "настроение хлебного рынка тихое".