Запись каждой передачи идет три часа. Из этого получается тридцать минут (с рекламой - сорок). Первый час общения - все в молоко. Это время для того, чтобы люди привыкли к обстановке, перестали обращать внимание на окружающих. Идет просто элементарный треп. На одной из съемок был такой момент. Один мужчина встал и сказал:
- Вы знаете, мы здесь так долго сидим, что стали уже родственниками.
Вот это и есть самый лучший момент - тормоза отпускаются, люди начинают разговаривать, делиться сокровенным. Хотя нет, все-таки самый замечательный миг - когда режиссер говорит:
- Снято!
И тогда - уже все равно, что ноги болят - в студии ведь огромные ступеньки, каблуки - очень высокие, плюс жара, парик, а я такая голодная, что того и гляди упаду в обморок.
Конечно, в каждой работе есть неудобства, работа телеведущей - не исключение. Ведь люди реагируют на тебя, ты - их зеркало, они заряжаются твоей энергией. Если просто попросить рассказать "про то и это", они именно так и расскажут. А если ты спросишь эмоционально, заинтересованно, человек загорится от тебя и выдаст ответную энергию.
Но три часа подряд быть искренней и глубоко заинтересованной - нереально. Особенно на третьей передаче. Так получилось, например, на передаче о групповом сексе. Потом гости подошли ко мне и спрашивают:
- А почему вы так равнодушны? Ведь мы ТАКИЕ вещи рассказываем!
А дело-то в том, что я уже девятый час слушаю, и все про ТАКОЕ. Но даже и на третьей передаче стараюсь "зажигать". Хотя, конечно, выматывает и беготня из одного конца студии в другой, да еще и сверху вниз, - и яркий свет. Но удовольствие огромное, когда видишь, что вдруг весь зал сливается в единое целое, чувствуешь - зал попал в резонанс. Говорят, если солдаты маршируют на мосту и попадают в резонанс, они могут его сломать. Вот так и зрители.
Безусловно, очень многое зависит от искренности человека, который сидит на сцене. От героя передачи иногда идет энергия совершенно бешеная. Есть, кстати, люди, которых мы по два-три раза приглашаем, они - настоящие артисты.
Бывают вроде бы и отрицательные герои, но зрителям интересно. Вот, например, герой рассказывал, что изменяет жене. Но так интересно, с удовольствием говорил, что и спорили с ним с огромным удовольствием. Один мальчик рассказал, что любит только девственниц. Так зрители на него налетели, потребовали, чтобы он встал на колени, чтобы извинился перед всеми девушками, которых этой девственности лишил. У всех горели глаза, уходили из зала, чуть ли не держась за руки и продолжая обсуждать тему. Такая получилась живая ситуация.
А бывают темы холодные. Ну, рассказал герой свою историю.
- Вопросы есть?
- Вопросов нет!
И - все.
Есть темы актуальные, которые всех так или иначе затрагивают. Вот, например, однажды была передача об импотенции. Какие болезни бывают, как и что можно сделать с этим. Так в зале женщины, притом далеко не юные, а дамы лет пятидесяти, плакали. Я подошла к зрителям и спросила:
- Почему же вы плачете?
Жена сидит, плачет, держит мужа за руку, он отвечает:
- Вот если бы мы раньше знали, что и как можно сделать, чтобы справиться с проблемой...
Конечно, можно сказать, что все это "мексика". Может быть. Но я так не считаю. Кстати, всегда видно, когда человек рассказывает для того, чтобы его пожалели, а когда просто хочет поделиться своими трудностями, чтобы, может быть, другим стало легче, если у них возникнет сходная проблема.
Была у нас одна девочка, которая рассказывала, как она делала операции, чтобы изменить грудь. Каждый раз что-то не то получалось, так ей этих операций с десяток пришлось перенести. С каким достоинством она о себе рассказывала! Зал в нее просто влюбился. И потом на передачу ей пришла целая кипа писем с объяснениями в любви.
Бывают передачи смешные. Вот однажды толстушки выступали. Раз, говорят, мы такие сексуальные, то нам и мужчины нужны настоящие! А если кто пухленьких не любит, не настоящий он, стало быть, мужчина. И зал веселится, хохочет, - по телевизору потом отлично настроение передается.
Конечно, не всех, кто хочет в передаче выступить в роли героя, мы приглашаем. Приходят очень многие. Начинают в грудь себя бить:
- Да я такое могу! Да столько раз!
Для передачи главный критерий - чтобы человек "вкусно" рассказывал. Чтобы не вызывал неприязни, отвращения. Чтобы хорошо выражался, без излишеств, то есть - цензурно. Хотя иногда и так бывает - человек вроде бы все грамотно говорит, но слушать его неприятно. Это объяснить невозможно, можно только "пощупать". Потому как бывает совсем обратное - человек говорит не совсем приятные вещи, но говорит азартно, красиво, интересно. Понятно, что зрители слушать его будут с интересом.
Но вообще выступать у нас в качестве героя - дело сложное и подчас достаточно опасное. Одна моя подруга как-то зашла ко мне, а редактор ее пригласил на передачу. Она хотела согласиться, прийти с другом. Я ее отговорила:
- Ни в коем случае. Даже не думай.
- Ну почему? Ты сама же вопросы и будешь задавать?
- Я тебя спрошу то, о чем мы договоримся. Но там, в зале, вопросы начнут задавать зрители. И ты не представляешь, какие они станут вопросы задавать.
- Ну и что? Отвечу.
- Ты не понимаешь, это же как на рентгене. Искренним нужно быть предельно. И когда восемь камер снимает, я не смогу замять острые вопросы.
Смогла отговорить. Не сумела бы, наверное, наблюдать спокойно, как "раздевают" близкого человека... Я ведь до передачи своих героев, гостей, как я их называю, не вижу. Я знаю тему передачи, готовлю примерные вопросы, а что он или она именно расскажет - не знаю. Мне просто в ухо говорят:
- Лена! Не торопись, вот здесь у героя есть история.
Я понимаю, что так лучше, когда я не знаю историю гостя. Это ведь как с анекдотом. Когда слышишь в первый раз - глаза горят и смех наружу рвется. Во второй раз - воспринимаешь уже чисто информативно. В третий - становится скучно.
Поэтому мне и создают в студии ситуации, от которых я пылаю и горю. Просто в сценарии пишут в скобочках слово "история", но сути истории - не излагают. Потому как когда мне интересно, я задаю нужные по ходу передачи вопросы, а если я историю знаю, я могу и забыть задать нужный вопрос. А надо, чтобы мы со зрителями были "одного поля ягоды". И ведь сами герои прекрасно чувствуют, искренне ли я спрашиваю. Я близко от них стою - они могут просто по блеску глаз догадаться. Глаза горят - порядок, есть контакт!
Многому, безусловно, пришлось учиться прямо, что называется, в процессе. Иногда гости волновались:
- А правильно ли я буду говорить? Не слишком ли откровенно?
В таких случаях наши редакторы советуют:
- Вы почувствуете по моим глазам. Смотрите на меня. Если что не так или о чем-то лучше не говорить, я предупрежу или перебью.
Герои же и сами чувствуют, когда я начинаю отводить глаза или отворачиваться - на передаче они - как нервы обнаженные.
Раньше я вообще не представляла, как можно заставить человека замолчать. Таня, мой волшебный наушник, говорила:
- Отними микрофон. Микрофон - твое орудие. Человек может даже кричать, а ты раз - и отдала микрофон другому.
Я ведь раньше давала микрофон выступающему. И, если вдруг возникала проблема, человека уносит в открытое море, я должна была чуть ли не силой отнимать свое орудие производства. Теперь мужественно держу микрофон сама, чтобы без конфликтов прервать выходящую из берегов речь.
Парик - особая статья. Дело в том, что когда я надеваю парик, я - это уже не я. Совершенно другой человек. Иногда и без тормозов. Бывало, что и теряла грань, что можно, а что нельзя делать и говорить. Когда я в парике, происходит метаморфоза. Обычная Елена Ханга остается дома, пьет чай, вышивает крестиком. А женщина в парике может задать абсолютно любой вопрос. Остается только один критерий: быть тактичной. И, если человек не хочет говорить, не дожимать его. Ведь всегда чувствуется, насколько далеко готов идти герой. Часто перед передачей я предупреждаю гостя: