Шум от огня смешивался с их криками, да только когда Радужка заговорила, смолкло все в мгновение.
– Ну, здравствуйте, мужи великие, достопочтенные. Не меня ли звали-кликали?! Пришла я! – возвестила девица, тряпье обожженное с себя скидывая, белые косы расплетая, которые падали к ногам шелками из золота.
Обернулись все сто великих выборных друидов мудрейших, лаокоонов светлейших, оракулов вещих с бородами мохнатыми до пола да посохами вековыми, обернулись и обомлели от дива сверхъестественного.
Стояла перед ними живая, через огонь пожирающий прошедшая, малая девица-красавица с лицом юным, белым, нагая и прекрасная, будто русалка речная. Да только чувствовалась в теле молодом да в голосе тонком сила невиданная, какой никто еще не встречал. Опустили руки, перестали вещевать, прислушались.
А она косы расплетать закончила и, наконец, посмотрела на достопочтенное собрание. Так глянула, будто каждому в душу посмотрела.
И увидели мудрейшие взор ее настоящий – зеленых глазюк чудовища змеиного. Посмотрела чертовка и пальцами тонкими в воздухе огненные знаки рисовать стала. Знаки сакральные, секретные, где имя ее сокрыто было. Шесть голов, шесть хвостов, посередине сомкнутых в кольцо бесконечное, вдруг в крест собрались и по солнцу развернулись, пасти змеиные раззевая.
Онемела братия, окоченела от древнего волшебства и на колени пала. Улыбнулась Старшая Сестра:
– Узнали, значит… Не бойтесь, люди, с добром пришла. Настал день, настал час долгожданный моего возвращения и вашего от меня освобождения.
Оглянулась вокруг змейка-девица и в лица давай всматриваться:
– Кто из вас главный из всех? Кто судить меня будет?
Долго молчали, долго советовались, и выступил самый сильный, самый мудрый, самый великий правитель объединенных земель. Среди соратников хоть и был самым молодым, да самым прозрелым считался. Ему доверили. Смело вышел, ясным взором глядя:
– Со мною говори. Я в ответе за всех.
– Храбрый муж, богомудрый жрец, – выговорила на древнем языке нагая девица с глазюками змеиными, – а почему среди вашей братии ни для одной сестрицы места не нашлось?
– Только мужи законы в руках держат, силе разума доверяясь, – отвечал молодой волхв, кулаком показывая, где сила хранится.
– Матушка-земля пророчила каждому по паре найти, будь то царь, будь то пахарь. Ибо нет силы в разделенных частицах ее. Только так истинную силу человек обрести может и смысл жизни постичь. А в твоем кулаке пустота, братец меньший, – хитро улыбнулась девица и языком раздвоенным, будто ремешком кожаным, легко руку молодца скрутила – кулак разжался, пустоту обнажая.
– Женщины слабые да корыстные, мужи сильные да правдивые, – отвечал благородный жрец, лицом потея от магии черной.
– Земля-матушка женщиной была, вас правдивых нарожала бескорыстно, – смеясь, продолжала разговор девица.
Нечего было ответить жрецу, да другие не смели возражать.
– Пришла не судить вас. Сама матушкину благодать забыла и потеряла дар ее божественный во благо и на радость жить. Столько зла натворила от забытья, на такие мучения душу свою обрекла, сама только знаю. Да страшнее судьи, чем сам себе, не придумаешь. Все зло, что в мире творится, – про него все ведаю, ибо сама его придумала и на себе испробовала, каждое по отдельности и все, вместе взятое. Да вижу, и вы недалеко отстали от меня.
– Премного зла на земле, – соглашался жрец.
– И мне грустно оттого, брат мой меньший, вина на мне превеликая. Поэтому слушай меня и повинуйся, – и повела руками по оси вокруг себя, гася огонь священный. – Запомни, отныне и во веки веков только женское сердце Акраимом править должно, сердце Земли-матушки! Только оно, материнское, может почувствовать стремления детей своих, только оно может совет верный дать и дорогу нужную указать, несмотря на выгоду, собой пожертвовать во имя любви.
Погасли огни на каменном холме одним дуновением, хоть разжигались до того целой ночью, и увидели все сто жрецов, как сияние исходит не из круга, а подле него, от женщины одной, ликом и одеждою, станом и взором благородным на княгиню похожей. Обомлела матушка, удивилась чуду, оказавшись в центре священного круга среди наимудрейших рода человеческого, да только когда Радужку, дочку живую невредимую на своих двоих, нагую и красивую увидала, так и вовсе чувств от счастья лишилась. Да вовремя главный апостол на руки свои крепкие княгиню подхватил, уважительно поддерживая.
***
Не зря на капище в день сей великий лишь наимудрейших старейшин призывали, вмиг поняли старцы, о чем речь ведется, и всем миром поклонились, а за ними весь люд собравшийся. Видели – явилась перед ними во всей красе та, которую тысячу лет звали, – Явидь Радужная Волшебница Лучезарная Гадина Поганая Любимая Старшая Сестра Росных Богов и Наимудрейшая Старшая Дочь Земли-матушки.