БЕДНЫЙ КОРРЕКТОР
Жил один человек. Он работал корректором тридцать лет и три года. Состарился. Вышел на пенсию. Чем, думает, досуг занять? Дай, думает, буду книги читать. Оно, думает, я и раньше книжек этих разных и журналов невпроворот прочел. Но то я читал по долгу службы, или, можно и так сказать, хлеба ради насущного. А теперь буду читать для души.
Достал книжку, стал читать. Для души.
Дальше — больше.
Дошел до фразы: «Во взгляде на круг своих знакомых муж, жена и дочь были совершенно согласны и, не сговариваясь, одинаково оттирали от себя и освобождались от всяких разных приятелей и родственников, замарашек, которые разлетались к ним с нежностями в гостиную с японскими блюдами по стенам». И чуть его инфаркт не хватил.
Руки у корректора задрожали, карандаш из рук выпал.
«Что ж это такое, — думает корректор, — как это можно пропускать такое неграмотное словосочетание «всяких разных»!»
И потом, почему ни редакторы, ни корректоры не помогли автору овладеть простейшими навыками русской литературной речи! «Разлетались к ним!» Если «разлетались», так от них. А ежели к ним, то ясно, «слетались». Это же любому пионерчику известно! И по чьим таким стенам висели японские блюда — по стенам гостиной или этих разных всяких замарашек?
Захлопнул книгу, отнес в библиотеку.
Библиотекарь спрашивает:
— Ну, как, понравилась книжка?
Корректор говорит:
— Как же такое произведение может понравиться, если оно, попросту говоря, полно редакторских и корректорских недоделок?
Библиотекарь спрашивает:
— Яс точки зрения содержания.
Корректор говорит:
— В любой книге что самое главное? Чтобы опечаток не было и грамматических ляпсусов. Дайте мне такую, чтобы была полное совершенство.
Ему дали ценник на текстильные товары.
Прочел с удовольствием. Взял ценник на пищевые товары. И снова не нашел никаких промашек.
Сейчас читает правила пользования Московским метрополитеном и не нахвалится.
А та книга, которую он вернул, не дочитав, называлась «Смерть Ивана Ильича».
НЕПРИСТРОЕННЫЕ СТРОКИ
Из записной книжки.
Разница не бóльшая, чем между бегемотом и гиппопотамом.
Что-то слышно возрастное в долгих песнях ямщика.
Говорят: «В нем, как в зеркале, отразилось»… А ведь в зеркале все отражается до малейших деталей, но наоборот: правое плечо выглядит левым, левая рука — правой. При разговорах насчет натурализма и реализма это соображение могло бы, пожалуй, пригодиться.
Цинизм — не что иное, как принципиальная беспринципность.
Даже купаясь в славе, не забывай о скромности: купайся в трусиках.
Не всякий блондин — светлая личность.
Место работы и занимаемая должность — член семьи.
Лицо невыразительное, как табурет.
Кристальная личность: на красном фоне — красная, на черном — черная.
Человек застенчивый до грубости.
Одному человеку всю жизнь снился один и тот же страшный сон: будто у него в поезде украли чемодан. Трудно было найти более счастливого человека: весь день после такого сна он радовался, что то был только сон.
Клопа танком не раздавишь.
Черви орлов не боятся. Черви боятся кур.
Как мухомор заботой ни окружай, не вырастить из него боровик.
Конечно, истинный друг познается в беде. Но и удаче твоей по-настоящему порадуется только настоящий друг.
Пришел в институт наниматься в караульные начальники — караулить науку от уклонов. Ан наука уже давно перешла на самообслуживание.
Мерный басовитый храп, как если бы где-то поблизости пилили дрова.
Вершина лицемерия — санитарный день в аду.
Геркулес совершил двенадцать подвигов, после чего Зевс даровал ему бессмертие. А бывает ведь и так, что сначала даруют человеку бессмертие, а уже потом срочно подыскивают для него дюжину подвигов.
Хороших стихов мало у кого много.
Кое-какие критические статьи я уподобил бы производству слонов из мух заказчика.
Один человек клеветал на Солнце. Ему дали отпор. Теперь он пишет заявления на всю Солнечную систему.