И в то самое время, когда премьер-министр возник на телеэкранах и объявил столицу страны на осадном положении, необходимом в интересах национальной безопасности для устранения политической нестабильности и социальной напряженности, вызванных подрывной деятельностью безответственных элементов, которым дважды удалось сорвать процесс народного волеизлияния – в это самое время армейская пехота и полиция при поддержке танков и другой бронетехники заняли вокзалы и перекрыли все выезды из города.
Самый крупный аэропорт находился в двадцати пяти километрах к северу, то есть не попадал в зону действия осадного положения и потому продолжал функционировать без ограничений, за исключением тех, которые предусмотрены были
желтым уровнем тревоги, что означало – иностранным туристам улетать и прилетать не возбраняется, а вот резидентам путешествовать не то чтобы запрещалось, но очень настоятельно не рекомендовалось, кроме как в случаях острой необходимости, каждый из которых рассматривался отдельно. Подобия войсковой операции вторглись в жилища смятенных обывателей, поражая их, как сказал один репортер, с неотразимой силой прямого в челюсть. Это были офицеры, отдававшие приказы, это были сержанты, зычным рявканьем требовавшие их исполнения, это были саперы, перегораживавшие улицы, это были машины санитарные, связные и штабные, это были прожектора, освещавшие дороги до первого поворота, и это были сыпавшиеся из кузовов и занимавшие позиции оравы солдат, вооруженных до зубов и экипированных так, что хоть с марша – в бой, хоть затевай долгую кампанию, призванную измотать неприятеля. Семейства, где кто-нибудь работал или же учился в столице, могли разве что качать головой при виде этих бранных потех и бормотать: Рехнулись, ей-богу, но те, что каждое утро отправляли отца или сына в одну из промышленных зон, окружавших столицу, а каждый вечер ожидали их возвращения, спрашивали себя, как им теперь жить, да, как жить, если туда не разрешено, а сюда – не позволено. Может, таким будут выдавать