-- Не тот Леонтьев, - произнес он мягко и погладил наманикюренными пальцами ручку подстаканника. Максиму снова стало не по себе, и он промолчал.
-- А вы ведь рядом работаете, - вспомнил Николай Георгиевич. - Вы же это... Ты ведь рядом с НИИ "Гранат" работаешь? Зеленое здание такое, в переулке? Они рядом, - пояснил он Вячеславу Арсеньевичу.
Максим мстительно усмехнулся про себя. Вот ты откуда, подумал он. Ну-ну. Знаем твой "Гранат". Съедим скоро твой "Гранат" вместе с твоими умствованиями. У себя на кухне будешь умничать.
-- Знаю, - проговорил он и, помолчав добавил. - Знаю даже одну организацию, которая ваше здание хочет занять. Скорее всего, займет.
Не скорее всего, а точно, подумал он про себя.
Глаза у Вячеслава Арсеньевича стали уже просто какими-то радужными от избытка радости. Просто конкурс детсадовского рисунка. Солнышко, и птички поют.
-- Передайте этой организации, - сказал он иронично. - Что у них вряд ли чего получится, - и он обратился к Николаю Георгиевичу. - Они все думают, что у нас НИИ. Что мы наукой занимаемся. Была наука, милые мои... Была когда-то... А к примеру, даже вот этот пирог, - он указал пальцем на тарелку, - и тот у нас в подвале узбеки испекли. А я проследил, чтоб чистыми руками... Наукой-то у нас во всем институте три человека занимаются... сам академик и два аспиранта, которым корочки нужны, что они кандидаты. Им это на визитках написать, говорят, сейчас ценится... Ладно, Коль, - он допил чай и поднялся. - Поеду я, спасибо. Темно уже, а мне ехать черте куда... Всего хорошего, - проговорил он в Максимову сторону, насмешливо наклонив голову.
Максим что-то промычал в ответ, и Николай Георгиевич пошел провожать гостя, а Максим уставился непонимающими глазами на пирог. Что за черт... может на понт берет... мы же все проверили... все выяснили... обычный НИИ... во флигеле библиотека... да не может быть, нет такой секретности сейчас, чтобы мы не знали, что там происходит... все секреты давно уж проданы... или это не те секреты... Ну, допустим... Он тупо отломил кусок пирога, положил в рот и пожевал. Вкусный... ну и что?.. Да! На чем он поедет? Максим вскочил и уставился в окно. Седоголовый человек вышел из подъезда, поиграл брелком сигнализации, и здоровый "Лексус", стоящий у бровки, откликнулся и мигнул фарами. Вячеслав Арсеньевич привычно осмотрелся по сторонам - не подошли ли сзади - легко вскочил внутрь, и "Лексус" пополз к выезду, огибая по дороге наставленные там и тут машины. Максим замер. Вездеход ему, подумал он. Отечественный производитель ему нужен... На охоту он поехал... Или все-таки мне это снится, и завтра я проснусь? А если не проснусь?.. Отпуск завтра срочно, с утра же... И пусть Серега сам все расхлебывает... У меня права подписи нету... Или лучше вообще уволиться, мало ли...
Он пошел в гостиную, где на диване была расстелена свежая постель, присел на одеяло, все еще находясь в какой-то прострации, и услышал приглушенный шепот из соседней комнаты.
-- И чего? Чего они пришел? Так он здесь у нас и жить будет? Сначала женится на какой-то твари, а потом является подарочек...
Сестрица, гадюка, понял Максим. Я же сам в эту их квартиру сколько вложил, а теперь ей дивана жалко... Муженек ее в жизни в дом копейки не принес, да и сама она в своей инвестиционной так называемой компании девочкой на побегушках...
-- Цыц! - сердито отозвалась Нина Максимовна. - Я тебе! Брат родной, а ты нос воротишь. Ну, воспитала я тебя, ну воспитала...
-- А чего брат? Эта комната Катьке нужна. Ей уроки делать где?..
Пошли вы все к черту, подумал Максим. Завтра же уеду... В санаторий поеду. Один, никто не пожалеет, никто руку помощи не протянет... Он чуть даже не всхлипнул от жалости к себе. Пойду лягу в больницу... как Борька говорил, что он в больницу тогда лег. Или в санаторий. В санаторий лучше. На воздухе гулять, на природе... ванны принимать... Полечусь месяц, пока оно само по себе здесь уляжется... А там видно будет... Нет, лучше даже не в санаторий, а дом отдыха, наш любимый дом отдыха, мы как-то туда в командировку вчетвером уезжали, дома думали, что мы в Смоленске... и Новый Год мы там как-то встречали... Максим вспомнил в подробностях, как встречали. Да, там лучше, и обстановка привычнее. Там перезимую.... Тихо и незаметно. И, весь измученный от общей обиды, он уснул.
Утром, пока все бегали мимо полуодетые и собирались, кто на работу, кто в школу, он принципиально не просыпался. Пусть себе в своей убогой клетушке остаются, думал он. Я поеду туда, где поля... где свежий воздух...
Когда все разошлись, он позвонил на работу.
-- Вера, - велел он секретарше. - Оформи мне с сегодняшнего дня отпуск. За свой счет. На месяц.
-- Хорошо, - Максим Николаевич, - согласилась Вера, но тут за пределами трубки возникло какое-то смятение, и Вера, чуть помедлив, спросила: - Максим Николаевич, а вы где?
-- На Кипре, - ответил Максим. Пусть думают. Пусть, коли нужен, на Кипре поищут...
-- А... - начала было Вера, но тут у нее выхватили трубку, и Серегин голос, темный от общей неловкости и стремящийся куда-то в сторону инфразвука и полного пропадания, произнес: - Макс. Ну, приезжай, слушай... Поговорим.
-- Я в отпуске, - сказал Максим сухо. - До свидания.
-- Я тебя уволю! - завопил Сергей.
-- Во, - сказал Максим довольно. - Увольняй.
И он повесил трубку.
Выйдя из подъезда, он бодро потянулся и посмотрел на небо. Небо было серое, но не дождевое. Для выстраданного начала новой жизни хотелось бы, конечно, от природы чего-нибудь более торжественного... И на том спасибо. Мы к солнышку не привыкшие... Слава богу хотя бы за то, что нет проливных дождей, бурь, ураганов, града и других катаклизмов... Оглядевшись по сторонам и приведя себя в состояние готовности к решительным переменам, Максим принялся думать. Машина оставалась на стоянке рядом с работой. Являться туда не хотелось. Да и зачем машина человеку, намеревающемуся залечь на дно. Бог его знает, что там за стоянка, у дома отдыха, может, там местные школьники гвоздиками царапают на капотах что-нибудь вроде "слава КПСС", как в нашем сопливом детстве...Рядом с офисом целее будет... Без машины вообще-то непривычно, и даже, можно с уверенностью сказать, что отвратительно. Как улитка без раковины. Но что поделаешь... Придется еще немного побыть с народом. Максиму вообще-то казалось, что в последнее время он уже перевыполнил план по нахождению среди народа, можно и сделать перерыв... но с другой стороны, ну не дадут же ему в электричке булыжником по башке? Вернее, будем надеяться, что не дадут, о таких вещах никогда нельзя говорить с уверенностью... Кстати, а какой же там вокзал?...Павелецкий? Курский?... Максим вспомнил, какой ему нужен вокзал, и решительно направился к остановке. Через час он уже сидел в полупустой электричке, шедшей в сторону от Москвы, и наблюдал в окошко за проплывающими мимо полями и лесами, а также за дачными поселками, пристанционными избушками и столбами линий электропередачи. В конце концов, не так страшен черт, как его малюют. В вагоне было, конечно, грязно до ужаса, и коробейники проходили со своими универсальными отвертками и сборниками тупых кроссвордов через каждые пять минут, но все-таки не так уж страшно. В разных углах вагона сидели несколько человек, и у кого-то из них мерзким истерическим хохотом всю дорогу заливался в кармане мобильник, так что Максиму самому хотелось пойти и навесить веселому владельцу по ушам, но никто из сидящих не устанавливал связь, поэтому было неясно, кому именно навешивать. Под большим подозрением был бледный, но вполне довольный жизнью юноша с копной немытых черных волос и в темной футболке с непонятными письменами, но юноша держал в тонких, усеянных мелкими ссадинами пальчиках, другой мобильник -молчащий, и всю дорогу увлеченно играл, периодически шипя и морщась на наиболее острых моментах. Или у него два мобильника? От этой нынешней молодежи всего можно ожидать...
Доехав до нужной станции, Максим отправился искать попутный транспорт. Вообще-то в дом отдыха ходил автобус. Даже наверняка ходил. Максим точно помнил, что ходил. Правда, из памяти ускользало название дома отдыха. Зеленый мыс, кажется... или нет? При чем тут мыс, ближайшее море за полтысячи километров... Или все-таки мыс?.. Точно что-то зеленое. А какое еще? Тут других цветов и нету... Максим поискал глазами щит на остановке, но вместо щита висел тетрадный клетчатый листок с надписью от руки "продажа авиамест на Душанбе в неограниченных количествах". Видимо, злободневное объявление...Приехал в глубинку, называется. Максим посмотрел по сторонам, ища адресатов объявления. Адресатов не нашел. Правда, были двое в оранжевых железнодорожных жилетках, руками собирающие на площади мусор в полиэтиленовый пакет, но Максим мог бы поклясться, что это не таджики. Скорее, узбеки. Или казахи. В общем, что-то ярко выраженное монголоидное. Да еще мимо прошел парнишка с плеером, громко распевающий самому себе "Батарейка кончилась! Оой! Батарейка кончилась!", но это уже было явное Закавказье. Вот, наконец, европеоиды полезли... лучше бы и не появлялись. На площадь не торопясь, ломающимся шагом, вышел длинный молодой человек. В фетровой шляпе, черной кожаной куртке, в черных высоких ботинках и с ухом, истыканным серебряными серьгами. В таком виде и небитый. Удивительно. Сильно изменилась область... Из ботинок торчала бирка Camelot. Стоило выпендриваться. Молодой человек встал на остановке, вынул из кармана куртки пакетик и принялся аппетитно закусывать какой-то гадостью. Максиму даже была видна надпись. Желтый полосатик. С ума сойти. Интересно, существуют ли синий полосатик, красный полосатик и зеленый полосатик... Нет, ну точно это был Зеленый мыс, хоть зуб даю... Из-за ларька, обогнув бетонный вазон с тощей календулой, вышла разносчица в толстых шерстяных носках и домашних тапках, с подносом, покрытым грязной тряпкой и двумя большими термосами на боку.