Гость посмотрел на своих парней, усмехнулся.
— Ладно, пацаны, по-братски, вытащим вашу лайбу из канавы. Цепляйте трос…
Когда бригада Смольного прорисовалась на «стрелке», Дима уже был там. За его спиной полукольцом выстроилось пять машин. Шестая стояла в самом центре бетонной площадки.
Пехотинцы ждали молча, перебрасываясь фразами время от времени. Пестрый заряжал помповик. Боксер тоже предпочел ружье. «Ремингтон». Патрончики волчьей картечью заряжены.
— Дим, — окликнул Боксер. — Ты, если что, сразу падай за тачку. А мы уж этих тварей всех враз положим.
— Спасибо, Боксер, я буду иметь это в виду.
— Правда, Димок, — поддержал Пестрый. — Ты фасон там особо не держи, падай сразу. Это — не позорняк. Нормально.
Дима только улыбнулся вежливо. Лицо спокойное, чуть ли не безмятежное.
Стволы никто особенно и не прятал. Правда, на этот раз обошлось без автоматов. Белый день все-таки. Взяли только «официально разрешенные» ружья и «Макаровы».
Смольный намеренно опоздал. Ненадолго, чтобы не обвинили в трусости. Всего на пять минут, но этим он ясно давал понять огольцу и его бригаде, что, во-первых, слово их «папы» не имеет веса, а во-вторых… Пусть понервничают.
Машины Смольного — восемь иномарок, по четыре бойца в каждой — прокатились по площадке и выстроились полукольцом чуть сбоку. Так, чтобы противник оказался на линии огня. Смольный справедливо рассудил, что, если Дима решит повторить фокус со снайпером, тому придется стрелять через своих. Хоть какая-то гарантия. Сегодня его пехотинцы не повторили давешней ошибки. Машины ставили так, чтобы можно было в любой момент отступить, укрыться за корпусами. Через пару минут появились люди Манилы. Еще пятнадцать стволов. И сразу за ними — Хевра со своей бригадой. Двадцать человек, тоже не с пустыми руками.
Смольный улыбнулся торжествующе. Неплохой раскладец. Крохин-то оголец, дурак, стоит, смотрит, словно бы его ничего не касается. Словно бы не его валить тут собрались. Словно бы ему, как коту, девять жизней намерено.
Машина, стоящая в центре площадки, являлась своеобразной «точкой схода». Манила, Хевра и Смольный подошли, не сразу заметили лежащие на капоте «БМВ» небольшие коробочки, завернутые в яркую подарочную бумагу и украшенные розовыми атласными бантиками.
— Добрый день, — поздоровался совсем не по уставу Дима, глядя на конкурентов.
— Здравствуй, брат, — ответил Манила.
Хевра кивнул. Смольный вообще не отреагировал. Стоял, настороженно поглядывая по сторонам.
— Зачем звал? — Манила улыбнулся.
— Позвал я вас, братва, базар реальный тереть. Я бы пригласил сюда судью, да не по уровню мне.
Держался он хорошо, с подчеркнутым корректным уважением. Смольный, вопреки явно выигрышной ситуации, занервничал. Какой-то фокус заготовил Крохин оголец, понятно. Потому-то и стоит так упорно. Только вот… Какой? Может, снайперов посадил где-нибудь на крышах таможенных ангаров? За спинами Смольного и его союзников?
— Давай к делу, баклан дешевый, — откликнулся Смольный.
— Как скажешь, Смольный. — Дима улыбнулся. — Я предлагаю закончить войну. Здесь и сейчас. За один день мы положили столько пацанов, что никакими кусками это уже не окупится. Даже если все мы выстоим, удержать точки реально уже не сможем. Нас любые залетные фраера будут делать, как хотят. Порядка в городе не станет, а значит, не станет и лаве такого, как раньше. — Он перевел взгляд на Смольного. — Мы оба знаем, ты пытался завалить меня на больничке…
— Доказать можешь, петушара? — ощерился Смольный.
— Закрой пасть, сука, когда я разговариваю, — вдруг очень страшно сказал Дима. Это выглядело странно. Девятнадцатилетний пацан казался выше и сильнее тридцатипятилетнего мужчины. — Я за свой базар отвечаю. И доказательства у меня есть. Понадобится — представлю. Но только не тебе, пес бешеный. А за «петуха» я с тебя отдельно спрошу. — Он переждал секунду. — Так вот, ты — «законник», нарушил закон. Нарушил понятия. Наехал на наши точки, стал валить наших людей. На пару с Абреком, царствие ему небесное. Но я не стану держать на тебя зла. Мы можем все закончить. Прямо здесь и прямо сейчас. Если ты, Смольный, намерен воевать дальше — давай завершим все быстро.
Смольный потянулся за пушкой. Бойцы его тоже схватились за стволы. Над площадкой прокатились резкие металлические щелчки — звук взводимых курков. Дима поднял руку.
— Чтобы вы не подумали, будто молодой «папа» вас не уважает реально, я приготовил каждому по подарку. Вот они, — Дима указал на коробочки. — Верхняя тебе, Манила.