– Понятно…
– Очень досадно, что меня не было в городе в тот день. Вдруг бы я сумел помочь господину Тезье?
– Это вряд ли, – сухо сказала Лавиния. – Его нашли, когда уже поздно было что-то делать. Разве что вы пошли бы туда с ним вместе.
Нильсен встал.
– Прошу меня извинить, но я должен вернуться в клинику. Через полчаса начало приёма.
– Спасибо, доктор, – поднявшись, капитан обменялся c ним рукопожатием.
Лавиния сказала вдогонку:
– Завтра поминальный обед в «Лаванде», буду рада, если вы выкроите время.
– Постараюсь, – ответил Нильсен уже от дверей. – Мне как раз надо осмотреть госпожу Фош, её беременность протекает не вполне стандартно.
И он исчез.
Госпожа Редфилд повернулась к Кальве.
– Последний вопрос на сегодня, и я освобожу вас от своего присутствия.
– Я уверен, до вечера вы придумаете дюжину новых, – и он снова улыбнулся в усы.
«Чертовски удобная штука, чтобы спрятать усмешку, – подумала Лавиния. – Жаль, что мне не удастся таким украшением обзавестись…»
– Правильно ли я понимаю, что вы сменили Клода Тезье на посту начальника городской стражи?
– Совершенно верно. Дела были поставлены идеально, команда работала как часы. При мне они слегка разболтались, должен сознаться. Ну, так у меня и такой биографии военной нет, я всю жизнь в страже.
– Ага… Вот как раз об этом я и хотела спросить. Что вам известно о жизни Клода до того, как он вернулся в Жансон и стал начальником стражи?
– Да немного, честно говоря. Знаю, что он служил с восемнадцати дет в Легионе, а в две тысячи сто шестьдесят шестом был ранен, вот и приехал в родные места. Ему тогда было почти тридцать – молод, конечно, для капитанского звания и должности, но, видно, знали его наверху, никто и не возражал.
– Восемь лет в Легионе… – проговорила Лавиния задумчиво. – Не так и много, хотя, конечно, смотря где. Это значит, что до окончания второго контракта он не дослужил два года, верно? А подробности ранения нам известны?
– Увы, – Кальве развёл руками. – Он не говорил, а я не стал спрашивать. Не всякий любит о таком рассказывать. Так что, госпожа коммандер, раз убийство предположительно было совершено с применением магических средств, вы теперь дело-то у нас заберёте?
– Да зачем же? – слегка удивилась она. – Отделения магбезопасности в городе нет, новым людям нужно будет включаться в дело, тратить на это время… И потом, мне кажется, мы с вами сработаемся, а? Я буду заниматься предполагаемым артефактом и магической стороной истории, а вы – обычной жизнью господина Клода Тезье, управляющего имением «Лаванда», разведённого, предположительно не имеющего детей, сорока шести лет от роду.
– Принято, госпожа коммандер! – и они обменялись рукопожатием.
– Да, последний вопрос: вспомнила госпожа Редфилд. – Я бы хотела посмотреть протоколы осмотра тела и осмотра места происшествия. Там вообще есть что-то?
И снова Кальве развёл руками.
– На мой взгляд – практически ничего. Земля сухая, следов ног не осталось. Нашли его к вечеру, так что и аурные следы успели рассеяться, если они вообще оставались. Артефакт-то магический фон изменил…
– А артефакт этот самый не обнаружили?
– Нет. Сами понимаете, если он и был, так мог рассыпаться в пыль после того, как сработал, или вообще – истратил магический заряд и превратился в обычный предмет. Какую-нибудь монетку, медальон, камушек.
– То есть был одноразовым, а значит, не артефактом, а амулетом, угу… Ну что же, мне пора, – Лавиния встала. – До времени, назначенного господином Брюссоло, осталось чуть больше двух часов, а мне нужно привести себя в порядок.
– Вечернее платье с корсетом?
Госпожа Редфилд снова подумала о том, какая удобная штука – усы.
– Ну да, конечно! Хотя бы принять душ и причесаться.
За окном снова истошно заорал павлин.
Марджори внимательно выслушала информацию об ужине у мэра и спросила:
– Я могу отказаться?
– Конечно.
– Тогда я бы не хотела принимать в этом участие. Ну его к тёмному, этот светский визит. Местные нувориши и хозяева города… Я лучше поужинаю и посплетничаю с мадам Тома. Днём она была занята, ни на минуту не могла оторваться от кастрюль и разделочной доски.
– Или не хотела…
– Или не хотела, – согласилась секретарша. – Но вечером, за рюмочкой настойки…