- За оскорбления человеческого достоинства вам придётся выложить кругленькую сумму, - сказал постовой и хитро улыбнулся.
- Я готов. Штрафуйте меня.
- К сожалению, не могу.
- Это ёще почему?
- Вы ведь осыпали руганью самого себя, а за это штраф не полагается. Вот если бы вы оскорбили кого-то другого тогда, да. - Постовой снова взял под козырёк. – Можете следовать дальше. Хотя если не торопитесь, можете…
- Конечно, могу…
- Мне помочь.
- Да, да… - Юрий одобрительно кивнул.
- Следуйте за мной, - бодро сказал постовой-командир и широко шагнул с правой ноги.
К гирляндам подключились иллюминационные лампочки, добавляя к праздничному настрою гуляющих, ещё процентов десять хорошего настроения.
- Скажите, ради чего вы так себя чихвостили? – между прочим, спросил постовой.
- Командир, можно я отвечу через семь минут, хотелось бы собраться с мыслями, и дать исчерпывающий правдивый ответ. - Взглянув на часы, Юрий задумался.
- А вам хватит семи минут? – Постовой тоже посмотрел на часы.
- Вполне.
Пройдя по кругу несколько переулков и небольшую улицу, постовой привёл Юрия практически на то же самое место, где они стояли семь минут назад. Правда, северный ветер, который дул им в спину исчез в юго-восточном направлении. Нежданно-негаданно наступил вечер - тише воды, ниже травы.
- Вот мы и на месте, - доставая ключи, сказал постовой.
Он подвёл Юрия к массивной железной двери и три раза постучал. Затем, сделав три шага в сторону, встал около малого окошка, похожего на окно кассира. Оно сразу открылась, из тьмы вынырнул сачок для ловли летающих насекомых, возможно, им ловили мелких рыб, потому что запахло тиной. Постовой бросил в сачок ключи и, вернувшись на прежнее место, открыл железную дверь.
- Милости просим, - сказал постовой.
- Командир, пока вы не скажите, кто там сидит, я не пойду, - отходя в сторону, сказал растерявшийся Юрий.
- Тёща…
- Тёща?
- Да, моя тёща. Дело в том, что я посеял от этой железной дурынды ключ. А чтобы поменять швейцарский замок нужно везти дверь в Швейцарию. Я то готов, вот только начальство не подписывает командировку. Вот пришлось на полставки посадить в швейцары тёщу.
- А эти ключи?
- Эти ключи от моей квартиры. Она-то по ним меня и узнаёт. Ну, проходите же, семь минут давно кончались. Я хочу услышать ваш правдивый рассказ.
Юрий прошёл железную дверь и оказался в кромешной тьме.
- Командир, здесь у вас хоть глаза выколи. Куда идти?
- Сейчас, одну минуту…
Юрий почувствовал тяжелое дыхание постового и попятился в сторону. В глаза ударил искусственный свет. Лампочка озарила крохотный кабинет, сплошь заваленный деловыми папками. В углу стоял стол, накрытый синим сукном, кожаное кресло на колёсиках, рядом, как и положено возвышался громоздкий несгораемый шкаф, почти по центру ещё одно кресло, на котором кучей валялась спецодежда. Стены, если не считать фото президента висевшей над столом, карты мира - справа, и задёрнутой шторы – слева, за которой, по-видимому, сидела тёща, были практически голыми.
- Фу-у-у, - постовой тяжело вздохнул. – Еле лампочку вкрутил. Вот так каждый раз, выкручиваю, когда ухожу и вкручиваю, когда возвращаюсь. В папках очень много негатива, который лучше сохраняется в темноте. Да и конспирацию приходиться соблюдать. Поэтому включатель пришлось ликвидировать. – Переходя на шёпот, сказал постовой. – Стоит мне уйти как тёща тут как тут, включает. Теперь уже не включит.
Многозначительно хихикнув, он взял в охапку спецодежду, несколько раз прицелился куда бы её пристроить, но не найдя свободного места, бросил поверх папок.
- Прошу, присаживайтесь, - указывая на кресло, предложил постовой. - Я вас внимательно слушаю.
- Командир, может я не вовремя? – Взглянув на толстые дела, Юрий сочувственно вздохнул. - У вас столько работы. Хотя я обещал помочь…
- А-а-а, это, - постовой поддел ногой несколько папок. – Этот архив прислали янки, так сказать, по обмену опытом. Мы им отправили чемодан, а они нам прислали вагон и маленькую тележку. Правда, надо сказать, что эти папки создают в кабинете ауру неизбежного правосудия. Для нарушителей лучше любой гильотины. – Постовой плюхнулся в кресло и положил ноги на стол. - Послушайте, хватит тянуть кота за хвост. Рассказывайте, ну…
Юрий осторожно подкрался к задёрнутой шторе и приложил ухо. За шторой хлюпала вода вперемешку с чьим-то тяжелым дыханием. Юрий вопросительно взглянул на постового. Тот в ответ изобразил ловящего рыбака.
- Со второго раза я по уши влюбился, - сказал Юрий и опять прислушался. - Первая была так себе. А вот вторая попалась просто красавица. Правда, она сначала была тоже так себе, но благодаря мне - расцвела. По роду занятий я профессиональный критик и на первом свидании с ней решил позабавиться. Я раскритиковал её макияж, прическу и парфюм. К следующей встрече она была безупречна. Тогда я раскритиковал её одежду и манеру говорить. Она облачилась в модную одежду и стала немногословна. На одной из вечеринок я усмехнулся на её пышные формы. Она занялась фитнесом и через полгода, её было не узнать. Мы встречались почти каждый день. Однажды она осталось у меня дома. Я лежал в постели и трепетал, но так и не дождался. Она исчезла.
- Куда?! – смахивая со лба пот, спросил постовой.
Юрий пожал плечами.
- И вы теперь страдаете от любви? – Подходя к задёрнутой шторе, уточнил постовой.
- Да, - влюблённый критик снова прислушался, - страдаю, но не столько от любви, сколько от мысли, что она мне изменила.
Раздался чей-то пронзительный вопль вперемешку с плеском воды. Критика передёрнуло, а постовой, будто каменное изваяние, излучал полнейшее спокойствие, возможно, был в курсе дела. Распахнув штору, постовой крикнул:
- Это карась, а нужен бычок!
Критика передёрнуло ещё раз: бледное лицо вытянулось, а рот округлился. За шторой он увидел просторную комнату, изолированную от внешнего мира решёткой. В «обезьяннике» стоял давно нечищеный аквариум. На аквариуме, опустив ноги вводу, сидел шимпанзе обыкновенный с сачком в руке. В сачке волновалась мелкая рыбка. Взяв рыбку за хвост, шимпанзе потряс её воздух.
- Ну, нет же, - постовой покрутил головой, - чтобы тебе выиграть, нужно поймать бычка.
Шимпанзе погрузил сачок в мутную воду и с прежним энтузиазмом, принялся ловить рыбу. Постовой на скорую руку задёрнул штору.
- Если оно ещё раз закричит, со мною будет истерика, - немного успокоившись, сказал критик. – Кто это?
- Контрабанда, - прошептал постовой. – Оказалась в контейнере с документами. Что с ней делать, ума не приложу. Таможня даёт от ворот поворот, зоопарк выжидает, правозащитная организация недоумевает, янки отказываются. В общем и целом замкнутый круг.
- Может это их секретный секретарь? – тоже переходя на шёпот, спросил критик.
- Да я уже написал куда следует. Жду ответа, - обхватив голову руками, постовой задумался.
- Командир, почему оно так кричит? – спросил критик и тоже задумался.
Постовой промолчал.
- Представляю, если оно поймает бычка, что здесь начнётся, - критик усмехнулся. – Хоть святых выноси.
- Тсс! - Постовой приложил палец к губам. – Не поймает, в аквариуме плавают одни караси.
- Хе-хе-хе, - лицо критика расплылось в улыбке. - Здорово придумали.
- Не я, тёща. Три дня эта макака орала как резаная. Ко мне уже с проверкой приходили. Утверждали, что я бью задержанных граждан. Я говорю: это всё она. А они в ответ: не смейте с больной головы на здоровую валить. Махнул я на это рукой и по совету тёщи притащил аквариум.
- Кстати, где она? – между прочим, спросил критик.
- Где-то там, - показывая на «обезьянник», ответил постовой.
Влюблённый критик почувствовал, что пора уходить. Но как уйти, если обещание «помочь» не выполнено. Но его ждут. Чем не веский довод? Заметив колебания критика, что тот уже решил: уходя уходить, постовой многозначительно постучал пальцами по столу. Что могло означать только одно: уходя, лучше остаться.