Выбрать главу

Лиду в аэропорту встречал знакомый сотрудник. Он взял у нее из рук карсит и они быстро доехали до здания Лабораторий. Парень всю дорогу молчал, ничего у нее не спросил, кроме вежливого «как доехали?» Лида устроилась в «своей» комнате в общежитии, покормила Аню и положила ее спать. Она лежала на кровати, хотелось есть и разболелась голова. Жаль, что ее билет был на завтрашнее утро, хорошо было бы сегодня же улететь. Сплоховала она. Аню она «сдаст» и … что тут делать? Обстановка Бюро давила и нервировала. Лиде остро захотелось побыстрее со всем покончить и вернуться домой.

Аня проснулась, Лида ее покормила и отправилась в Лаборатории. В коридоре перед рецепцией отделения, все было прозаично. Колман объяснил ей, что Аню заберут, чтобы она ни о чем не волновалась и просил ее потом зайти. Не с Аней в руках, а понятное дело «потом», ясно … зачем Колману в кабинете маленький ребенок. Из-за стеклянных дверей показалась молодая сотрудница, приветливо поздоровалась с Аней:

— Ну, вот наша принцесса! Как ты, малышка?

Аня насупленно смотрела на женщину, не плача, но и не улыбаясь. Та протянула за ней руки и наконец наступил момент, которого Лида так страшилась: надо было передать Аню в незнакомые руки. Вдруг она будет плакать … что тогда делать? Может попроситься тоже пройти вместе с Анечкой в отделение? Но Аня на заплакала. Женщина взяла ее на руки, повторяя что-то ласковое и успокаивающее. Потом по-прежнему, обращаясь как бы к Ане, проворковала: «Ну, прощайся с мамой» … по-английски это было Say bye to mommy. Аня положила голову женщине на плечо и они стали удаляться вглубь коридора. Лида какое-то время видела устремленные на нее большие зеленовато-серые Анины глаза, такие пристальные, что Лиде показалось, что ребенок что-то действительно понимает. Потом их стало не видно, и где-то далеко заработал лифт. Вместо страдания, Лида испытывала неприятное холодное оцепенение. Она зашла к Колману, который сразу стал ее успокаивать:

— Рад вас, Лидия, видеть. Я знаю, что вам грустно, но Анна в безопасности. Вам не стоит за нее беспокоиться. Все будет хорошо.

— Я не беспокоюсь за Анну. Дело не в этом …

— Да, да… я понимаю, что не в этом. Все это для всех вас нелегко. От имени Бюро я уполномочен поблагодарить вашу семью за помощь … за содействие … за понимание … за готовность … сознательность …

Колман еще какое-то время распространялся в этом духе, когда Лида решилась его прервать:

— Доктор Колман, а мы можем следить за маминой судьбой в новой семье?

— Нет, Лидия, это невозможно. Мы много раз обсуждали это с Феликсом …

— Мы хотя бы будем знать, что все прошло нормально?

— Да, это я вам обещаю.

— А когда произойдет, ну … как вы это называете … «подсадка»?

— Не могу сказать точно. Скоро. Завтра утром специальным рейсом Анну перевезут в Нью-Йорк в Вейл-Корнелл Центр.

Аня не знала о чем еще можно спросить Колмана, распрощалась и ушла. В общежитии она с аппетитом поела, и решила немедленно ехать в аэропорт, чтобы улететь на «стенд-бай», но внезапно ее возбужденное эйфорическое состояние сменилось усталостью и апатией. У Лиды просто не было сил никуда ехать, она быстро уснула, а утром знакомый сотрудник постучал к ней в номер, и заглянув сказал, что будет ждать ее через 40 минут у входа. Лида ехала в аэропорт, а знала, что вряд ли она еще раз приедет в DC. Нечего ей здесь было теперь делать.

Все у них, если так можно выразиться, наладилось. Ощущения, что кто-то в семье умер не было. Феликсу все же пришлось вытащить из кладовки Анины вещи и отнести их в секонд-хенд. Совсем старой ее одежды там давно не было. Аня сама много раз меняла свой гардероб. Феликс клал в сумку ее модные молодежные, стильные вещи совсем маленького размера и улыбался. Такие вещи даже девочки его теперь не хотели. Аня часто раньше жаловалась на то, что «барахла тут много и уж ничего ей не идет … что она, мол, безобразно растолстела». Надо же: успела все-таки попользоваться капиталистическим изобилием, поносила то, что хотелось. В комоде обнаружились крохотные кружевные трусики, которые она ему не показывала. Ну, Анька … Он был за нее рад. А мысль, что эти трусики все-таки кто-то видел, его уже не волновала.