Прошло несколько дней, может неделя. Важная это была неделя. Аня так раз заканчивала курсы переводчиков Интуриста, находившиеся в здании гостиницы Метрополь. Ну курсы — и курсы: какая-то довольно скучная муть про памятники архитектуры … русское зодчество «восьмерик на четверике», сокровища Грановитой Палаты, какова высота высотных зданий, сколько на что пошло бетона, количество студентов в МГУ, какие-то многочисленные цифры, которые надо было просто запомнить. Пришлось учить различные стили в архитектуре и живописи … Москва студенческая, купеческая, церковная и прочее. Все по-французски, но это было как раз не самое трудное. Аня решила поработать в техническом бюро Интуриста, т. е. с фирмачами на переговорах и всякого рода наладках оборудования. Все лучше, чем про Кремль и Колокольню Ивана Великого. На этой неделе она как раз пошла на собеседование. Люди с техническим образованием, с хорошим беглым французским и опытом работы заграницей были нужны, и Аня была на сто процентов уверена, что ее возьмут, даже с фамилией Рейфман, про которую «там где надо» было известно. В небольшом зале сидело три человека, две тетки и мужик. Аня была скромно одета, но умело накрашена: посыл должен был быть им всем ясен: девушка — советская комсомолка, но перед фирмачами в грязь лицом не ударит, т. е. все при ней … Дядечка был, конечно, из конторы и это было явственно видно. Темно-серый костюм, белая рубашка с плохим галстуком и отечественные туфли, офицерского вида. «Ага, с ним-то я и поговорю. Тетки тут для галочки» — сразу сориентировалась Аня. Разговор длился совсем недолго и результат был совершенно для Ани неожиданный:
— Понимаете, Анна Львовна, у нас нет никаких сомнений в вашей профессиональной квалификации. Вы и курсы закончили на «отлично». Но вы же знаете, где работает ваш отец, Лев Степанович Рейфман … Дядька выжидающе глядел на Аню. Что ей надо было ему ответить? «Да, мол, я прекрасно знаю, где работает мой отец. И дальше что …»
— Да, мне разумеется известно, где работает мой отец. В Институте Курчатова …
— Вам также известно, чем он там занимается?
— Нет, отец никогда не говорит со мной о своей работе.
— А как вы думаете, с вашей профессиональной подготовкой, вы смогли бы понять суть его исследований, если бы он счел возможным вам о них рассказать?
— Да, я уверена, что суть я бы поняла, без технических подробностей.
— Вот видите, Анна Львовна… — повисла многозначительная пауза.
Что Ане должно было быть видно … впрочем, все было ясно: ей сейчас надо было просто промолчать. На подобных беседах, надо было только слушать и отвечать на конкретные вопросы. Ане все про это дело понимала. Ей бы и в голову не пришло ни задавать вопросы, ни пытаться что-либо объяснить. Тут были свои правила игры, и Аня их знала. Она просто сидела и ждала продолжения. Понятно, что ее не возьмут, но может еще что-нибудь сочтут нужным сказать.
— Вас, наверное, удивляет, что страна послала вас в Того учить детей физике, а вот сейчас у нас к вам вопросы…
— Эх, опытный, зараза, сразу понял, о чем она подумала. Именно это ей и пришло в голову.
— Ведь вы же, скорее всего, задаетесь этим вопросом?
— Ой, да задаюсь, задаюсь … давай, уже, телись … Аня серьезно смотрела на гебиста, надеясь, что на этот раз, он ее мысли не читает. Сейчас он явно ждал ее ответа.
— Да, нет. Это не одно и то же. Я понимаю. Вам виднее, где мне лучше работать. У отца действительно ответственная работа … Аня замялась.
— Ну вот, видите, вы и сами все понимаете. Того — развивающаяся братская страна, вставшая на путь демократических преобразований, наш долг им всемерно помогать, а тут … совсем другое дело. Представители капстран, с которыми вам пришлось бы работать, могут оказаться агентами спецслужб, и их мишенью вполне может быть тов. Рейфман, ваш отец. Поэтому в сложившихся обстоятельствах мы считаем нецелесообразным направлять вас на такую работу. А вы как, Анна Львовна, считаете?
— Да, я тоже так считаю. Формулировка «нецелесообразно» была обтекаемой и типичной. Понес ее черт на эти курсы. Сама, правда что — дура.