Когда Аня вышла на улицу машина уже стояла. Серые новые Жигули. Феликс вышел и открыл перед ней дверцу.
А потом … а что потом. Все было как-то странно, не «по правилам». Аня была уверена, что они поедут в ресторан, может какой-нибудь клубный: в дом Актера, или в что-нибудь в этом роде, но они поехали прямо на Садово-Кудринскую. Вошли в его уютную квартиру, Феликс помог ей раздеться и повел на кухню. Там был накрыт стол, кое-что он вытащил из холодильника. Еды было немного, одни закуски. Никакого горячего, но что Аню удивило больше всего — это отсутствие выпивки, просто минеральная вода. Потом Феликс сварил кофе и достал маленький венгерский торт «Марику». Он наклонился к ней через стол и взял в свою руку ее ладонь:
— Аня, вы, ведь, знаете, почему я вас пригласил к себе. Это был не вопрос, а утверждение. Следовало сказать правду, хотя это и было странно. А поиграть …
— Да, знаю. Аня серьезно смотрела прямо в его пронзительные глаза.
— Я понял, что вы знаете, потому что вы согласились. Я уверен, что мы хотим одного и того же. Я редко ошибаюсь …
По правилам игры Феликса следовало немедленно наказать за самонадеянность, и сделать вид, что «ничего она не хочет», «ничего она не знала…», но каким-то образом Аня почувствовала, что любые попытки применить обычную тактику будут неуместными, что она его разочарует, и все кончится … С ним нельзя было играть … ломать привычную ожидаемую комедию.
— Да, вы, Феликс, не ошибаетесь. Я согласилась, и тут нечего обсуждать.
— Вот и отлично. Красивые женщины часто бывают неумны и мне действует на нервы их поведение. Признаюсь, что мне не хватает терпения на брачные игры.
В спальне он сел в кресло, а Аня начала раздеваться при оранжевом свете торшера. Феликс не отводил от нее глаз, смакую каждую минуту их близости. Он не спешил, не бросался, не суетился. Впрочем, кончил он довольно быстро, а потом сказал: «Вы, Аня, наверное, удивились, что мы ничего не выпили? Мне не нужен алкоголь для любви. Он искажает мои ощущения. А у вас не так?» Аня даже и не знала, так это для нее, или нет, но ее поразило, что он ей после всего говорит «вы». Так у нее еще никогда не было.
Домой она вернулась утром, и родители ей ничего не сказали, видимо отец провел с матерью беседу …
Тут как раз нашлась для Ани работа в спецшколе, где у нее были часы по физике и по французскому. Она не слишком даже горевала, что не удалось преподавать предмет на французском. Нет — так нет. С Феликсом они встречались всегда у него дома, не ходили ни в рестораны, ни в кафе, пару раз были в театре. Ане было понятно, почему он ее не приглашал в рестораны. Потому что у них совсем не было этапа ухаживания, Феликс его исключил, доведя их отношения до кристальной ясности. Они хотели друг друга и получали, так как были взрослыми, самодостаточными людьми, несущими ответственность за свои поступки, и ни у кого не спрашивающими разрешения. Мама пыталась расспросить Аню о новом молодом человеке, но тщетно … Аня была не готова ей ничего рассказывать. Отец не задавал никаких вопросов, так как прекрасно знал, что Аня молчит, потому что для нее не пришло время откровений и решений.
Однажды в ночь на воскресенье Аня, как у них было уже заведено, осталась у Феликса ночевать. Они спокойно проспали всю ночь, а утром сонной Ане показалось, что кто-то открывает входную дверь своим ключом. Она лежала рядом с Феликсом, не открывая глаз, балансирую между сном и явью, еще не вполне проснувшись, но звук ключа слышался все отчетливее. Дверь хлопнула и Аня услышала женский голос:
— Феликс, ты дома? Ну, хорошо, не буду тебя будить. Хотела с тобой кофе попить, ну ладно. Спи, милый. Я поехала. Я с дачи ехала … зашла вот на минутку. Папа остался …
Аня увидела, что Феликс тоже проснулся и лежит с открытыми глазами:
— Боже, кто это?
— Это мама … может она и не зайдет.
— А если зайдет? У нее что ключ есть?
— Ань, ничего страшного. Лежи. Не вставай. Зайдет — так зайдет. Это мои проблемы.
— А она про меня знает? Может мне уйти?
— Никуда тебе не надо уходить … я сказал: лежи.
И тут дверь спальни приоткрылась. «Фелинька … сынок». Женщина осеклась. Она резко остановилась на пороге, лицо ее было почти скрыто огромным букетом сирени. В комнате резко запахло сиренью.
— Ой, прости. Я не знала, что ты не один.
— Иди мама, я сейчас выйду. Мы с тобой выпьем кофе.
— Нет, нет, я пойду. Как неудобно получилось. Я должна была позвонить. Но, откуда я позвоню … Я на минутку.
— Ань, я пойду к маме, а ты тоже вставай потихоньку, можешь душ принять, и выходи к нам. Ладно?