Феликсу тоже помнилось то веселое, совместно с детьми проведенное, воскресенье. Анино тело в последние годы неузнаваемо изменилось к худшему, она уже давно не купалась. То ли ей не хотелось при всех раздеваться, то ли купание просто не доставляло ей удовольствия. Хотя как было купаться в их студеном океане? Так только помочить ноги или на минуту окунуться. На этот раз Аня сняла с себя одежду и осталась в черном новом купальнике, который был давно куплен, и так ни разу и не использовался. Она вставала с подстилки, подходила к воде, махала детям и все на нее с удивлением смотрели. Не заметить перемену в мамином облике было невозможно. Феликс слышал, как дочери о ней говорили:
— Кать, ты видела, как мама хорошо выглядит? Просто блеск.
— Да, похудела. Она же тренируется. Катя была более сдержанна.
— Да, я маму так уважаю. Ей трудно дать ее возраст. Ты согласна?
— Да, мать молодец! Дай бог нам такими быть в ее возрасте.
— А что она раньше-то не худела? Вот что я не понимаю.
— Ну, она и раньше худела, ты что не помнишь?
— Нет, сейчас она просто загляденье. Смотри, какая фигура!
Феликс слушал дочерей, их восхищение маминой фигурой, и тоже очень Аней гордился. Он даже перехватил заинтересованные взгляды Лешки с Олегом. Их взгляды были, разумеется, с привкусом «ну, бабушка дает …», но все-таки. Феликс вздохнул: «эх, видели бы ее парни раньше. Что бы они сказали? Тут и женщин таких нет! Слегка богемная Нюрка входящая в чью-нибудь гостиную и моментально притягивающая к себе внимание».
И однако, он видел то, чего не видели дети: Аня изменилась не только внешне. В ней появилось то ли что-то новое, то ли давно забытое старое. Это даже ему самому было трудно объяснить. Он видел свою Аню, но только ту, давнишнюю, московскую, ту, которую знал только он, дети ее такой не помнили, да и к моменту их рождения она изменилась. Аня последнего времени, тяжелая, угасшая, часто равнодушная, или слегка раздраженная, исчезала. Как странно, какое на женщину оказывает влияние потеря веса. Ему нравилась перемена, но … Феликс и сам не знал, что его настораживает.
Чем больше Аня менялась, тем неувереннее Феликс себя чувствовал, он бесконечно искал ключи и выходил на стоянку проверить выключил ли он машину, запер ли дверь на работе, ему стало трудно совершить покупку, он просто не мог ни на чем остановиться, при выборе его стали охватывать навязчивые сомнения. Он прекрасно знал, что это не совсем нормально, что в его жизни есть что-то, что вызывает это состояние. Этим «что-то» и была Анина перемена. Феликс никак не мог нащупать, что с ней «не так», и мучался. Хорошо, что они к врачу недавно сходили, и … все нормально. Да, только в глубине души Феликса точил мерзкий червячок сомнения: да что там это обследование могло выявить? Томографию головного мозга не делали, УЗИ внутренних органов не делали и еще много чего не делали … У него у самого не было боязни рака, это Аня этим отличалась, но … так похудеть! Да, если бы только … вес, а ее седина? Никто не замечал, и он старался не замечать. Аня ему говорила, что вот «надо же…смотри, Фель …», он сделал вид, что она все выдумывает, но нет: она не выдумывала. Седины в ее светлых волосах стало меньше. Что он ей там говорил про обновление обмена веществ? Какая чушь! Он-то знал, что это чушь, но а что тогда?
Феликс сидел на берегу, они сделали костер и дети жарили пастилу в огне. Как хорошо, какая ночь: тихо, слышно плеск волн, небо в крупных звездах, рядом самые близкие люди. Что ему не хватает? И Аня спокойна, и всем довольна и девочки … Что он за человек такой, старость, думается о плохом. Но, почему? На следующей неделе Ане надо выходить на работу. Все у них хорошо. Скоро Никин день рождения, в первый раз у Лиды в новом доме. Она испечет пирог, закуска, выпьют, и посмотрят видео, детские летние выступления. Бенефис.
Вот, подумалось о хорошем, а потом … опять: бесконечные перемалывания причин своего подавленного состояния. Аня — Аней, но не только это. Феликс практически ни разу не чувствовал себя в эмиграции в своей тарелке. По сути дела, по-настоящему потерял один он. Дети вообще ничего не потеряли, они, как раз, обрели. Да и Аня, если поглядеть. Что у нее совершенно не так по-сравнению с Москвой? Там была преподаватель и здесь у нее то же самое. Какая разница, каких студентов учить. В Москве она физику преподавала, а тут наряду с физикой еще и часы по-французскому. Даже разнообразие. Чем плохо? А вот у него … Если бы коллеги в институте Сербского знали и видели, чем он сейчас занимается… какой стыд! Какое несчастье! В его возрасте, с его знаниями и опытом, с его потенциалом … выполнять тупую работу санитара? А он, ведь, так и знал. Знал, что ничего у него в Америке не получится. Феликс явственно вспомнил их с Аней последний решающий разговор перед отъездом. Саши из Москвы уже и след простыл, Катя тоже пару лет жила в Америке, и Олег уехал, а Лида торопила их, и они оба чувствовали себя загнанными в угол.