Феликса отец тоже был доктор, и Феликс был, а вот она, Аня не была. Ну и ладно. Папа так хотел бы, чтобы она тоже … но, ишь чего захотел, что она дура? Папа был ученым, но не только … он еще был импозантным мужчиной, ярким самобытным человеком, который себе многое позволял. Вот и Аня себе порой «многое позволяла», и вовсе не потому что она свершилась «как ученый», просто она была красивая баба … вот и позволяла, правда с молчаливого папиного попустительства, под аккомпанемент маминых стенаний и даже нескрываемого осуждения. Мама … почему папа на ней женился? Что он мог найти в «честной» еврейской девушке с нешуточными, но держащимися внутри под контролем, гуманитарными амбициями.
Они с папой познакомились в МГУ на каком-то вечере. Мама была студенткой ИФЛИ. Потом из романа ничего не вышло. Папа уехал, потом его посадили … они снова встретились, случайно в гостях. Вот жизнь … Мама была эрудирована, прекрасно знала французский и итальянский, но с начала 50-ых устроится ей на работу было невозможно. Она это и сама понимала и никуда не лезла, боязливо опасаясь «высовываться». Как-то в метро мама встретила Маргариту Ивановну Рудомино, которую она когда знала по МГУ, в который влился ИФЛИ. Рудомино была директором знаменитой Иностранки, которая тогда находилась на Петровских линиях. Мама стала там работать, проработала всю жизнь, удержавшись даже и без Рудомино, уже при дочери Косыгина, которую сделали директором библиотеки, нагло выгнав Рудомино на пенсию. Мама заведовала «детским залом». Когда Ане нужно было поступать в институт, она выбрала нечто среднее, «физика на французском», чтобы угодить и маме и папе. Хотя никому она не угодила, да и не в родителях было дело, просто Ане показалось, что на таком факультете ей будет в самый раз, чтобы не слишком мучаться. Так и оказалось.
Аня вспомнила, как в возрасте 16 лет, она в первый раз не пришла домой ночевать. Куда-то они поехали загород на лыжах. Долго катались, наслаждались тихим морозным воздухом, деревьями в снегу, хрусткой лыжней. Потом завалились всей гурьбой к девчонке, у которой там была дача. Разожгли печь, наварили картошки, сбегали в магазинчик за консервами и бутылками. Аня и не заметила, как на улице сгустились синие сумерки, ребята потянулись на электричку. Остались только они с Борькой, одноклассником и хозяйка дачи с другим мальчиком. Аня стала собираться. «Борь, поехали … поздно уже» — Аня помнила, что она тогда вдруг испугалась, что родители будут волноваться. «Анька, смотри какие звезды … давай дойдем до леса. Прогуляемся, попьем чаю и потом поедем.» — на Борю нашло лирическое настроение. Когда они после чаю из самовара собрались уходить, хозяйка дачи, зевая, достала книжечку с расписанием электричек и лениво им сообщила, что больше сегодня поездов уже не будет. Полчаса назад прошла последняя электричка. «Ой, что же делать. Меня родители убьют» — заныла Аня, но Борька ее успокоил тем, что родители, и его тоже, позвонят ребятам, и те им скажут, что … «последнюю электричку, на которой они собрались возвращаться, неожиданно отменили. И все …» Дурацкая ложь: откуда бы те, кто уехали, знали про отмененную электричку, но Аня сразу почему-то успокоилась и согласилась оставаться.
Они еще пили, потом целовались, потом еще, потом Борька ныл, что он ее любит и Аня решила ему не отказывать. А что … он читал ей стихи, вел себя просто прекрасно, и даже ей нравился, хотя их скоропалительный роман начался только сегодняшним утром. То-есть она знала Борю, но … не настолько. После «отмененной электрички» Боря, бедняжка, ждал ее после школы, но … все! Ане больше не удалось, войти в то дачно-лыжное настроение, тем более, что ассоциации с тем воскресеньем у нее были неважные из-за родителей. Наутро она вернулась рано. Папа с мамой еще были дома. Мама сразу на нее набросилась, хотя было видно, что они знали, что она осталась на даче, т. е Боря был прав:
— Где ты была? Отвечай, где ты была, паршивка.
— Мам, я была на лыжах, а потом мы заночевали на даче, вы же, я уверена звонили ребятам …
— Да, папа звонил, унижался, выяснял. Почему там на этой даче больше никто не остался? А? С кем ты там была?
— В каком смысле, с кем? С ребятами. Что такого? Что было волноваться?
— Я знаю, с кем ты там была.
— Ну знаешь, и хорошо. Дальше что?
— Фридочка, не надо … ну что ты ей-богу. Пришла она цела и невредима. Ну, переночевала на даче. Закаталась, а потом отменили поезд. Где ей там телефон искать?