Феликс ушел в смятении. Бен видел, что ему удалось успокоить его только отчасти. «Ничего. Он справится. Приятный мужик. Под стать Анне. Да только сейчас он старик и рядом с нею — невозможен. А я … возможен? Пожалуй, уже нет. Она стала девчонкой. С ней еще можно … но уже не то. Сейчас все свелось бы к простому телесному контакту, а этого мне мало. Я не могу любить такую tabula rasa, в нее пока не впечатался опыт зрелой уверенности в себе. Мне было бы скучно быть для девочки „пробой пера“. Нет, все! Я так и знал … последний раз действительно был последним разом!» — Бен пожимал Феликсу руку, провожал его до двери. Напоследок он сделал ему приятное, сказав, что знаком с его книгами и статьями, и что, если бы обстоятельства сложились по-другому, он счел бы за честь с ним работать. Бен действительно считал несправедливым, что такой высококлассный специалист, как Феликс прозябает. «Мог бы даже у нас работать … сейчас уже это никак не получится из-за возрастного ценза для сотрудников. А так … жаль».
Бен волновался перед встречей с Аниным мужем, ему казалось, что при знакомстве с Феликсом он испытает чувство вины за то, что вульгарно спал с его женой. Но, нет, никакого чувства вины не было, может потому, что Анна отошла для него в прошлое. Бен не забыл ее, но их история уже не вызывала боль, а воспринималась с благодарностью, как что-то далекое, ностальгически-грустное, туманное, важное, без чего жизнь была бы хуже. Феликс в эту щемящую ностальгию не вписывался и стыдно перед ним не было.
Феликс после встречи с Беном практически выкинул из головы неприятные мысли, решив, что он из-за стресса стал неадекватен, ревнует на ровном месте, вместо того, чтобы взять себя в руки, и не распускаться. Надо же: был готов привязаться к приятному милому человеку, что он с Аней, якобы … параноик ненормальный. Впрочем, даже если и так … какое это теперь имело значение?
На обратном пути в самолете Аня играла в компьютерную игру на планшете, хотя раньше ей бы и в голову это не пришло. Несколько раз Феликс пытался с ней поговорить, но она отвечала односложно, едва удерживаясь от хамства. Когда она пошла в туалет, сосед сказал ему: «какая у вас красивая дочь», и Феликс, уже не удивляясь, просто поблагодарил. «Хорошо, что за дочь принимают, не за внучку и не за любовницу. Хотя здесь люди таких любовниц не имеют. Это не принято» — Феликс думал о том, о чем его просил Бен: «не препятствовать, если Аня захочет в школу». Как туда устраивают, какие нужны документы? Феликс понятия не имел. Ладно, пройдет лето, а там они посмотрят.
Лето прошло тихо. Аня сходила на несколько барбекю, но уже не в качестве «бабушки Ани», а в качестве девочки Ани. Объяснения с детьми прошли не так гладко, как хотелось бы. Яша спрашивал «а когда бабушка приедет обратно?» Неопределенные ответы его не удовлетворяли и злили. Ника только спросила: «А почему она уехала и с нами не попрощалась?» «Вы были все в лагере. Бабушка не успела.» Однако, если отсутствие бабушки детей тревожило, то «приезд родственницы» был воспринят совершенно нормально. Приехала — и хорошо. Дети не стали уточнять, кто она такая, чья дочь, это было для них неинтересно. Никто не узнал в Ане «бабушку Аню», и на том спасибо. Все однако понимали, что серьезного объяснения не миновать.
Аня сидела за столом, но в разговорах взрослых участия почти не принимала. Она уединялась с девочками в верхние комнаты и показывала им там, как правильно краситься, они о чем-то шептались и хихикали. Было видно, что Аня до девочек «снисходит», что они ей не подружки, но с остальными ей было в тягость еще больше. Дома она уходила с маленьким компьютером в свою комнату, обязательно закрывая дверь, и когда Феликс спрашивал ее, что она там читает и пишет, Аня отвечала уклончиво, даже иногда с еле скрываемым раздражением. Она объявила, что ей надо купить себе на стену какой-нибудь постер. «Какой, Аня?» — удивленно спросил Феликс. Оказалось, что она хочет украсить стены постерами, а старые фотографии снять. В маленькой спальне, которая раньше была гостевой, висели фотографии внуков.
— Фель, ты их можешь себе повесить. Я тут у себя не хочу детей.
— Ну, Ань. Они всегда висели в этой комнате.
— Висели, а теперь не будут. Тебе, что, жалко купить мне что-нибудь посовременнее?
— Не в этом дело. Мне не жалко … но …
— Нежалко, так поедем сейчас и купим … я тут кое-что на интернете нашла, но может это и в магазине есть.