— Да, ты что! Она все сама. Всех без исключения задействовала, руководит, подгоняет. Мы пашем, и ею восхищаемся. Вот как надо. Да, если бы ты знал, как она соображает.
— Ну, еще бы ей не соображать … тут у нас особый случай. Это, ведь, только кажется, что она — ребенок. Откуда мы знаем, что она забыла, а что помнит. Я так понимаю, она все помнит. Что ей их физика и математика …
— Слушай, я даже раньше не думал, что она вообще такое знает.
— Ой, перестань. Ты же в курсе, кто ее папа … она физическую спецшколу закончила, и факультет неплохой … странно, что в ее голове что-то осталось.
— Да, ты что! У нее в голове побольше, чем у нас. По крайней мере не меньше.
Мнение их было единодушным: Аня — мировая баба, тут и удивляться не приходится, что она и ребенок классный.
Насчет научного проекта, Аня поначалу тащила за собой Лину, даже старалась помочь ей выбрать тему, но Лина была до такой степени инертна, что они даже немного поссорились. Лина что-то выбрала с Лешиной подачи, он практически все за нее сделал, и в день ярмарки Аня носилась со своим выступлением, волновалась, сто раз проверяла как подключать в зале свой компьютер к проектору, Лина в это время болтала с подружками, и в результате просто поставила свой постер в дальнем углу и была довольна, что к нему никто не подходил. Аниных успехов хватило на всю семью. Лина не завидовала, но и не радовалась чужой славе. Много комплиментов получили и Катя с Лешей: «Ах, ваша девочка! Какая у вас девочка! У нас никогда не было такого проекта!» — хотя девочка — девочкой, но учителя все-таки полагали, что Анин проект — заслуга родителей. Убеждать их, что это не так, было бы глупо.
Выступив, Аня выкинула из головы проект буквально сразу. Теперь главным в ее жизни был спектакль. Она надевала костюм мачехи, который при активной Катиной помощи сделался абсолютно гротескным. Они, невзирая на школьную во всем умеренность, прицепили накладные груди и зад. В нелепых туфлях Аня часами вертелась перед зеркалом, отрабатывая походку, голос, повадки. Еще она требовала, чтобы Катя, Лина и даже Яша смотрели на ее репетиции:
— Кать, идите сюда … посмотрите … как я вам?
— А как вам ее походка? Ничего? А так …?
— А можно я так сделаю … а можно я так скажу …
Аня теперь очень часто спрашивала у старших «а можно…?» Никому это не казалось глупым, они действительно были взрослыми, а она — ребенком.
— А можно я буду сигарету в мундштуке курить?
— Нет, Ань, нельзя. Это уж слишком. Тебе в школе все равно не позволят. Даже и не заикайся об этом.
— Почему? Это круто. Мачеха же плохая.
— Нет, Аня. Не дури.
Аня ничего не ответила, но за несколько дней до выступления Катя получила от режиссера имейл с просьбой на минуту к ней зайти. Катя зашла и узнала, что на репетиции Аня вытащила сигарету, вставила ее в мундштук, который действительно валялся у них дома от какого-то старого спектакля и … закурила … «Ах, какой кошмар … ах, это недопустимо … почему ребенку пришло такое в голову?» Оказывается, когда Ане велели выбросить сигарету, она стала спорить, доказывать, что с сигаретой Мачеха будет колоритнее … и что у них в семье они уже представляли персонажей с сигаретой. Учительница недоумевала, как вообще возможно, что Аня … «Вот дрянь! — думала Катя. Я же ей сказала … ну откуда я знала, что она не послушается». Дома с Аней провели беседу, насчет «почему ты не слушаешься?», она обещала ни к кому больше с курением на сцене не приставать, но явно осталась при своем мнении, да еще потребовала признать, что «с мундштуком лучше, но … в школе нельзя …» Катя признала, что ей было делать. Они ведь все были актерами театра абсурда, где надо было пенять собственной матери, что та «не слушается».
Была еще одна проблема, которую удалось скрыть. Аня стала немного меньше ростом и сильно похудела. Костюм Мачехи на ней буквально висел. Катя костюм ушила, и дала Кате свои туфли на каблуке … на которых Аня выглядела повыше. Никто ничего не заметил, даже она сама в пылу подготовки не придавала значения своему внешнему виду. Хорошо, что уже был самый конец учебного года. Они Аню заберут и больше не надо будет беспокоиться, что кто-то задаст недоуменные вопросы.
На представление собралась вся семья. Аня была невероятно возбуждена, выложилась, и ей много хлопали. В том как играли дети была ожидаемая фальшь, ребячья старательность и совершенная уверенность, что их похвалят, что как бы то ни было, они все равно молодцы и родители будут ими гордиться. Золушка была вся в темных завитушках, ярко подрумяненная, миленькая, но все равно какая-то безликая, как кукла Барби. Принц был самым красивым мальчиком в школе, он сам это знал, и все время поглядывал со сцены в зал, следя за тем, какое он производит впечатление.