Когда она вечером объявила Феликсу, что не хочет больше ходить в школу, он ни о чем ее не расспрашивал, а просто спокойно согласился, предупредив, что так или иначе, им бы пришлось уехать. Аню вызывали в Бюро для очередного обследования. Феликс не показал Ане своего отношения к тому, что она раздумала посещать школу, но он прекрасно видел, что там у нее что-то случилось. Ладно, неважно, черт с ней с этой школой, от нее было больше проблем, чем пользы.
Аня присмирела, несколько раз до отъезда сходила с Феликсом в гости к Кате и Лиде. За столом сидела тихо, во «взрослые» разговоры не вмешивалась. Потом уходила с девочками наверх и они там о чем-то тихонько переговаривались, замолкая, когда старшие заходили в комнату. Феликсу пришлось несколько раз Аню позвать, когда пора было ехать домой.
Батареи тестов в Лабораториях стали привычными. Аня покорно ходила от тренажера к тренажеру, сдавала различные анализы, встречалась с Беном, с которым она была отстраненно вежлива. Когда он спросил ее, как у нее дела в школе, Аня сказала, что хорошо, но больше она туда ходить не хочет. На вопрос «почему?», она ответила, что это стало ей неинтересно. По итогам тестирования он отметил наметившийся у Анны когнитивный диссонанс, скорее всего вызванный конфликтом идей и ценностей с необузданными эмоциональными реакциями. Удивляться этому не приходилось: в сознании Анны наблюдалось усугубляющееся на этом этапе логическое несоответствие между прошлым опытом и настоящей ситуацией. Бен предположил, что есть вероятность, что через какое-то время диссонанс будет уменьшаться. Он предупредил Феликса, что у Анны будет отмечаться нестабильность поведения, эмоционально неадекватные реакции, но в целом она адаптируется к меняющейся действительности, просто всей семье надо быть с ней мягкими и терпеливыми. Феликс прекрасно понимал о чем говорил ему Бен, временами он даже переставал прислушиваться: «социализация … семейная депривация … нарушения … замещающие семьи … материнская забота … психическая нестабильность …» Понятно, что Бен представлял Аню «сиротой», вот им и надо будет создать ей дом и заменить родителей. Это он все и без Бена понимал, но Аня не была их ребенком, но и чужой им всем не была. Как с этим-то быть? А с этим «быть» нельзя было научиться. В этом и состоял весь ужас.
Доктор Колман указал Феликсу, что уровень половых гормонов у Анны упал и скоро они будут наблюдать прекращение менструального цикла и уменьшение массы ее тела. К этому нужно было быть готовыми. Аня превращается в ребенка! Как к этому можно было быть готовыми? С другой стороны они же как-то все пережили превращение Ани в молодую женщину, в подростка! Люди видимо способны принимать все, их психика адаптируется. Феликс об этом знал, но когда дело касается близких людей, тебя самого … тут все по-другому.
Обратно они вернулись через три недели, был конец учебного года. За лето Аня действительно превратилась в девочку: Феликсу по-плечо, безгрудую, узкую, с длинными светлыми волосами и тонкими стройными ножками. Оставлять ее одну дома Феликс уже не хотел и Аня переехала к Кате. Детям ее представили, как дедушкину родственницу, которая приехала к ним пожить. Там, видно будет сколько … Все та же, довольно нелепая ложь. Все боялись, что дети будут расспрашивать, кто эта девочка, но нет … Анино воцарение в семье Кати были воспринято детьми как положительное событие, и им никому и в голову не пришло так уж сильно интересоваться деталями. Ника упрямо вспоминала о бабушке, но ей отвечали уклончиво, и она на время отступала.
Теперь Аня уже никогда не разговаривала со знакомыми, ни по телефону, ни по скайпу. Ее детский теперь голос не был тут главной причиной. Проблема была в том, что маленькая Аня не могла адекватно общаться со своими друзьями и родственниками. Нужно было что-то решать, но ни у Феликса, ни у ребят не поворачивался язык объявить о ее смерти. В этом было все-таки какое-то кощунство. Спрашивали совета у Саши, но он как всегда предлагал пустить это дело на самотек. Феликс настаивал, чтобы он помог, и Сашка наконец сказал, что он осенью поедет в Москву и всем скажет, что мать смертельно больна и дни ее сочтены. Таким образом известие о смерти через какое-то время, никого не застанет врасплох.
Катя долго со всеми советовалась следует ли записывать Аню в школу, потом решили у нее спросить. Аня с радостью согласилась, они будут ходить в один класс с Линой, и это отлично. Перед началом учебы девочки потащили Катю в магазин и напокупали разных модных девчоночьих нарядов, причем Аня знала, что она хочет, а Лина не особенно, и во всем следовала советам родственницы-сестры … девочки с легкостью считали себя сестрами и были неуловимо похожи. Они пошли в новую «среднюю» школу, middle-school. Лина взахлеб рассказывала, какие там будут у них в классе девочки, почти все ходили с ней в начальную школу. Некоторых она считала своими подругами, и обещала ввести в свой круг Аню.
— Я тебя с Нэтали познакомлю и с Элизабет. Это самые крутые девочки. Они тебе должны понравится.
— Ну, посмотрим. Ты за меня не беспокойся. Я сама с кем захочу познакомлюсь.
— Без меня они с тобой не будут дружить …
— Ой, ладно … не будут, так не будут.
— Ты не боишься идти в новую школу? Совсем?
— Нет. Еще чего, бояться …
— Нам с тобой надо в первый день туда пойти в джинсах. Все будут в джинсах.
— Да? Ну тогда я пойду в юбке.
— Не надо.
— Надо. Что хочу, то и ношу. Я больше люблю юбки. Причем длинные.
— Они будут смеяться.
— Пусть попробуют … И ты надень юбку …
— А Нэтали сказали, что юбки …
— Мне плевать, что твоя Натали сказала. Не рассказывай.
Лина была права. Ни Натали, ни Элизабет не стали принимать Аню в свою компанию. Они ее игнорировали, шептались за ее спиной и демонстративно не садились рядом ни в классе, ни в столовой. Аня слышала замечания по-поводу своих юбок, туфель, длинных волос и небольшого акцента в английском. Она сидела в кафетерии одна за столом, а Лина каждый день стояла перед серьезным моральным выбором: сидеть с Аней или с девочками. И так и так было некомфортно. Аня наоборот переживала свое, как она считала, временное одиночество совершенно спокойно. Она первой сдавала все тесты, получала только хорошие оценки и внимательно присматривалась к ребятам и учителям. Несколько раз подряд Лина садилась в кафетерии за столик со своими девочками, подходила к ним во дворе. Зато дома, чувствуя себя предательницей, она заискивала перед Аней, и пытаясь загладить свою вину, повторяла Ане, что девочки согласны ее к себе принять, но она должна…
— Нет, я им ничего не должна. Даже мне об этом не говори. Не буду я скакать под дудку твоей распрекрасной жирной Нэтали. Можешь ей передать. Да, ты не передашь … Ладно, забудь!
— Ты не обижаешься, что я с тобой не сижу? Девочки тогда не будут со мной дружить… понимаешь?
— Да, не волнуйся. Сиди с кем хочешь. Мне насрать.
— А ты? Тебе же скучно.
— Кто тебе сказал, что мне скучно? Глупости. Мне скоро будет веселее, чем вам.
Скоро Лина поняла, что Аня имела в виду. В школе затеяли ставить спектакль Золушка. Аня несколько раз сходила в зал, где шли прослушивания и получила роль Злой Мачехи. Она немедленно похвасталась об этом дома Кате:
— А мы будем в школе ставить Золушку.
— Ой, здорово. А ты, Лина, об этом слышала?
— Пока нет.
— А вот Аня знает … ты никогда ничего не знаешь …
— Ой, Кать, не ругай ее. А я, между прочим, роль получила.
— Да, какую? Золушки?
— Нет, не Золушки. Золушка меня не интересует. Я буду Мачехой.
— Ты что? Зачем? Она страшная. — «Мачеха» казалась Лине неприемлемой.
— Ничего ты не понимаешь. Страшная — это хорошо. Там есть, что играть.
— Ну, ты даешь …
— Кать, я буду позже приезжать, или даже за мной надо будет ехать. Ты согласна. У нас репетиции начинаются.
— Ань, мы как-нибудь устроимся. Если что, Лиду попросим … А с учебой у тебя все нормально будет?
— А когда у меня ненормально было? Кстати, через две недели у нас Science Fair. Я уже придумала проект.
— Уже придумала? А с Лешей ты не хотела посоветоваться?
— Ну, я сама хочу все сделать. Если мне нужна будет помощь, Леша мне поможет.
Аня теперь почти не тратила времени на пустую болтовню с Линой. Она не ходила ни на гимнастику, ни на музыку, но подолгу задерживалась на репетициях, а вечерами сидела на кухне с Лешей, обсуждая детали своего проекта. Сначала Аня колебалась, что выбрать, у нее было две идеи: Экология в школе: нужна ли вторая обувь? Аня планировала исследовать, из чего состоит пыль, представила бы принцип работы психрометра, провела бы социологический опрос «Что ты знаешь о пыли? И чем для здоровья чревато дышать пылью?» ну … и заключение. И был у Ани в голове еще один проект: Физика — на кухне! Тут и физическая суть процессов горения и принцип действия холодильника и микроволновки, механика разных вращательных движений бытовых приборов с электрическим мотором … Микроволновка ее особенно завораживала: