Мы будем черпать высокие умы из народа и не дадим буржуазии закрепить за собой руководящую роль. А вы хотите, чтобы пролетариат, свергнув самодержавный строй, вместо царя посадил себе на шею буржуазию!
Здесь будет уже. более легкая борьба.
Да, это верно, — подтвердил Лебедев. — Буржуазия потом легко обеспечит себе победу и господствующее положение, особенно если интересы рабочего класса будут представлять такие, как вы. Как видите, круг замкнулся — и мы вернулись к тому, с чего начали. В народе это называется сказкой про белого бычка.
Буткин отвернулся. В серых осенних сумерках он казался и сам серой, призрачной тенью.
Хорошо, Лебедев, — проговорил он наконец, — я прекращаю этот бесполезный спор. — И понизил свой голос до драматического шепота: — Пусть нас рассудит история.
А кого же вы возьмете в свидетели? — насмешливо спросил Лебедев.
Народ, — торжественно заявил Буткин. И, помолчав, добавил: — Ну что же, прощайте, Лебедев. Видит бог, я стремился к примирению с вами. И не откажусь никогда, если вы захотите мириться. Мы служим общему делу, раздоры в партии вредны. Прощайте.
Лебедев не пошевельнулся, стоял, по-прежнему прислонясь спиной к простенку и заложив руки за спину.
Извините, Буткин, — сказал он, — но я ехал сюда не ради этого бесполезного разговора с вами. Я рассчитывал здесь встретиться с представителем Союзного комитета.
Да, да, я ужасно разволновался… Лебедев! Почему мы с вами не можем разговаривать спокойно?
Я могу. И хотя сожалею, что представителем Союзного комитета оказались вы, но тем не менее буду еще разговаривать с вами. У меня есть несколько вопросов, — Лебедев вернулся к столу и сел на прежнее место.
Постараюсь ответить, — вздрагивающим голосом, в котором почти вовсе исчезли нежные булькающие переливы, сказал Буткин. И тоже сел. — Позвать хозяйку — зажечь огонь и закрыть ставни? Становится темно.
Давайте лучше посумерничаем, — ответил Лебедев. — В ставнях, я видел, есть большие щели.
Это самая надежная наша квартира, — ворчливо отозвался Буткин.
Все равно.
Вы стали слишком мнительным.
Иногда это полезно.
Дело ваше. Я тоже сейчас на нелегальном положении, но не боюсь. Какие у вас вопросы к Союзному комитету?
В Красноярске после провала не осталось почти никого. Я хочу переехать сюда и помочь товарищам заново сформировать комитет.
Полагаю, что в Союзном комитете не встретится возражений, — сказал Буткин, — а всякий член партии свободен выбирать место, где он хочет работать. — И неохотно засмеялся. — Параграф первый устава партии, который так вам не нравится, тоже не служит препятствием к этому.
Нужно создать здесь хорошую «технику».
Очень правильно. Томская и иркутская типографии не успевают печатать листовки. Лебедев! Мы могли бы согласно работать и во всем.
В феврале из Александровского централа выйдет очень надежный товарищ. Будет опытная наборщица.
Отлично! — быстро вставил Буткин.
Но другого человека у меня нет на примете. Я прошу Союзный комитет прислать мне второго товарища, тоже знающего дело.
Хорошо. Поищем. Пришлем.
И, наконец, последнее. Самое главное. Вы говорили о расколе партии. Чтобы ликвидировать раскол, необходимо созвать Третий съезд. Не в частных разговорах отдельных лиц, а в открытом обсуждении на съезде установить единую и обязательную для всех членов партии тактику. Скрепить партию твердой дисциплиной и всем сообща честно бороться за выполнение тех решений, которые примет съезд.
Третий съезд нужен, — без всякого выражения сказал Буткин.
Все комитеты Сибири высказались за немедленный созыв съезда. От их имени Союзный комитет послал свое требование Совету партии. Так? Стало быть, сибирские социал-демократы за съезд?
А я уже сказал: Третий съезд нужен, — все так же однотонно проговорил Буткин. — Не понимаю, Лебедев, — к чему вы клоните?
Сейчас поймете. — Лебедев потрогал пуговицы на воротнике рубашки. Серый сумрак в комнате, деревянный голос Буткина, его угловатая фигура, мертво застывшая за столом, — все это словно теснило ему дыхание. — Но я попрошу вас ответить мне сперва на три вопроса.
Если сумею, — уже раздражаясь, сказал Буткин.
Хочет ли Союзный комитет иметь единую и крепкую Российскую социал-демократическую рабочую партию и входить в нее — или он заинтересован в углублении фракционного раскола?
Должен ли я в третий раз повторять то, что говорил уже два раза? — Острые плечи Буткина нервозно задвигались.