Я молча протянул ей книгу, изобразив лицом вопрос. Она с недоумением приняла её от меня, повертела в руках и зачем-то понюхала обложку.
— Вас что-то не устраивает? — спросила она с тревогой.
— Меня содержание этой книги не устраивает. Написано: «Поднятая целина» Шолохова, а внутри какая-то муть! — возмутился я, с напряжением ожидая от неё ответа. Ведь от этого ответа зависело многое: или мне возвращаться в конференц-зал, или прямиком отправляться к психиатру.
Она открыла книгу так же на середине и вслух прочла несколько предложений о том, как эльфийская принцесса Лушка соблазняла странствующего мага Давыдова.
— Я не поняла, что вас не устраивает? Вполне нормальный текст! — рассердилась продавщица, перестав дежурно улыбаться.
Я в который раз за ближайший час был поражён до мозга костей. Книга поменяла содержание, перейдя из рук в руки! Когда-то я читал фантастическую повесть, в которой была книга-перевёртыш, меняющая текст.
— Вы не жесткострукт случайно? — спросила девушка вкрадчиво.
Я уже понял, что к «жесткоструктам» в этом городе отношение более чем прохладное.
— Нет, я эковариал, — ответил я, вспомнив недавний разговор с продавщицей из летнего кафе, и тут же испугался, что девушка попросил меня «экольнуть».
— Тем более, что вы так удивляетесь? Обычная солюстическая книга, — произнесла она, явно смягчаясь.
Я вздрогнул. Солюстическая! Перед глазами сразу же замаячил странный Ранеткин с его не менее странной солюстикой. Неужели эта непонятная наука начала применяться в книжном деле? И причём тут изменяющийся текст?
Девушку я не стал об этом расспрашивать, опасаясь обвинений в «жесткоструктности», а выскользнул из магазина. Я просто не знал, куда мне идти и что делать. Устав от этих чудес, я уже не удивился, увидев вместо аллеи широкую улицу, по которой с бешеной скоростью мчались машины. Собачники и шумные детишки куда-то исчезли.
Не придумав ничего лучше, я направился назад к Дому культуры, обходя лавочки, которые выглядели сейчас очень нелепо, находясь на обочине «лицом» к дороге. Это тоже неудивительно: раз аллея, вдоль которой они стояли, превратилась в дорогу, вот и оказались они так странно расположенными.
Когда я с опаской подошёл к месту, где недавно было летнее кафе со странной продавщицей. Теперь вместо него красовался магазинчик с вывеской «Автосолюстика». Возле магазина стояла великолепная иномарка, и её владелец, открыв капот, заливал туда из ведра жидкость, похожую на ртуть. Удивительным было то, что под капотом не было двигателя, а плескалась такая же «ртуть». Владелец опорожнил туда второе ведро, закрыл капот и презрительно покосился на меня. На всякий случай я отвернулся и ускорил шаги. Через полсотни метров я оглянулся: иномарка уже сломя голову летела по бывшей аллее.
Заглядевшись на странную машину с жижей вместо двигателя, я на кого-то наскочил. Оказывается, я натолкнулся на Ранеткина. Первым желанием у меня было схватить его за грудки и проорать: «Какого чёрта!? Ты же меня чуть с ума не свёл своей солюстикой!». А затем надавать ему по шее и заставить объяснить все эти странности. Но я — человек мягкий, поэтому я только улыбнулся и спросил, закончил ли он свой доклад.
— Да что доклад — одни слова! — досадливо отмахнулся Ранеткин, — Да вы вокруг посмотрите! Неужели не видите, как солюстика мир преобразила?
Я послушно посмотрел вокруг. Смутные догадки закрались в мою душу. И доцент тут же их подтвердил:
— В нашем городе солюстика давно шагает семимильными шагами. И началось всё с вычислительной техники, когда появились первые компьютеры с переменной топологией. У обычных компьютеров ведь как: поступила задача на входы, процессор её обрабатывает за энное количество тактов, результат сохраняется на жёстком диске или в оперативной памяти. Процессор у обычных компьютеров универсальный для решения всех задач.
— А можно сделать как-то иначе? — подзадорил я доцента.
— А как же! — Он аж подпрыгнул на месте. — Не только можно, но и нужно! Для каждой задачи должна быть своя схема решения в процессоре, которая за один такт решит её разом. Для другой задачи должна быть уже другая конфигурация. Скорость решения будет потрясающей!
Ранеткин усадил меня на лавочку, а сам навис надо мной.
— Представьте себе системный блок компьютера нового поколения в виде ёмкости, в которую налита жидкость вроде медного купороса. Нет у него ни процессора, ни оперативной памяти, ни жёсткого диска. При поступлении на его входы или порты очередной задачи жидкость застывает в схему, решающую эту задачу за один такт: раз, и всё! Через секунду поступает новая задача, в жидкости вытвердевает новая схема для решения. Если необходимо долговременное хранение данных, то в жидкости затвердевает определённый участок, аналог жёсткого диска. Причём ёмкость этого затвердевшего «жёсткого диска» будет как раз такой, чтобы сохранить нужные данные. А не как у обычных компьютеров: куча неиспользуемого дискового пространства висит мёртвым грузом.