– Прошу пана, - наведенный на меня черный глазок пистолета качнулся в сторону выхода.
Голова опустела и зазвенела, как цинковое ведро. Я сделал шаг вперед. Боковым зрением видел только плечо доктора, а спина уже чувствовала дырку от пули где-то в районе пятого позвонка. И тут…
…У рельсов есть стыки. Если насыпь устроена плохо, стыки расходятся и вагон сильно бросает, когда колеса накатываются на них. Если одновременно происходит изменение скорости, то трясет весьма чувствительно.
…Вагон сильно тряхнуло. Будущая дырка сместилась в район правого бока. А я упал, как срезанный, на левый бок и, крутанувшись на спину, ботинком впаял ровно в пистолет, который наводился в это непрелестное мгновение на мою грудную клетку. Доктор замахал руками, как дирижер, пытаясь поймать вылетевшую машинку для убийства. И он ее словил, что ему, однако, лишь повредило. Пока господин Лапеко занимался ловлей, я повернулся на правый бок. Одна моя нога оказалась у оппонента за коленками, я резко вертанулся в обратную сторону и придал ему вращательный момент. Доктор Неайболит усвистал ровно в открытую дверь тамбура.
Я встал на полусогнутые, прикрыл дверь и отправился в купе, стараясь ни о чем не думать и ничего не чувствовать. Сел на нижнюю полку, задышал, пытаясь выпустить пар, и тут понял - чемоданчика с деньгами нет. Лежал под подушкой, а сейчас его нет! Но доктор прошелся со мной и вылетел вон без чемоданчика. Или?.. Напряженка рывками вгрызалась в меня. Я пару раз двинул головой об стол - не помогло. Столько изведано и все зря. Меня крутило и бросало по купе, вспыхивали и гасли полузадушенные вопли. Снующие руки наткнулись на шприц-ампулу и всадили ее в первый подходящий кусок тела.
Почти без паузы свершился перенос. Пространство поддалось в стороны, в нем появилась инородная вставка, непривычная конусовидная дверь. Я, моментально расплавившись, вылетел в нее миллионом серебристых ниточек.
И очутился у железнодорожной насыпи. Из головы сочилась кровь, но, кажется, черепок лишь слегка облупился и мозги не протекли наружу. Весь организм не ахти, измочаленный и битый, впрочем, кости не поломаны, и органы не всмятку. Повезло, что когда я вылетел из тамбура, то сумел сгруппироваться, да еще попал в кусты. Продрался сквозь заросли на шоссе, параллельное рельсам, и обнаружил - ах, moon light - что в моей руке сохранился пистолет. Нет, пусть лучше отдохнет в кармане. Нужно в город, причем в Питер, а не в Москву. Стал голосовать - но грузовики с ревом прут мимо, не внушаю я им доверия. Однако «жигуленок» я не пропустил, встал посредь дороги как столб - у водителя нервишки не выдержали, сдрейфил, затормозил, принялся объезжать. Тут я ему ствол показал, чтоб не бузил. В кабине нашлась парочка, юнец с рулем и бабенка на заднем сиденьи. Не похожи на мужа с женой, он красавчик двадцатилетний, а ей пятилетки на три побольше.
– Про страшный пистолет забудь, не было его, - я приветливо оскалился юному любовнику, - ты просто по доброте душевной решил подвезти замерзшего полудохлого Странника. Ты ведь всегда так поступаешь. Сейчас куда?
– В Нарву, - сказал юноша, из-за моих приветливых слов возвращая себе наглый уверенный вид.
– А машина чья?
– Моя, - отозвалась дамочка.
– Выходит, дружок, тебе с этой машиной не по пути.
Я знал, что деньги, все 400000, оказались у хозяина. Конечно, являться к нему в светлое время суток было безопаснее, но в восхищенных зрителях я не нуждался. Несмотря на однообразную застройку некрогородка, быстро нашел его капитальную могилу под красною звездой. Николай Пантелеймонович Лопатин (1902-1985), «товарищ Пантелей», который едва не запустил в 1926 году пролетарскую революцию посреди всей Британской империи, любимец Дзержинского и прочих «тарантулов». Проходя через хоздвор, я ухватил лопату и ломик. И сейчас, своротив набок плиту, принялся углубляться в почву. К вам гости, товарищ Пантелей.
И вот уже показалась дверь, то есть крышка гроба. Дверь открывается и передо мной собственной значительной персоной любимец вождей - товарищ Пантелей. Конечно, бледненький, зелененький, но никак не поверишь, что он тут семь годов отлежал. Ой, до чего похож на Сапожкова. Тот, конечно, порумянее, но выражение лица - один к одному. Ясно: старший товарищ своим духом преобразует физиономию младшего. И костюмчик у лежащего гражданина хорошо сохранился. Стрелки на брюках присутствуют, орденские планки поблескивают, хотя находится т.Пантелей в той столовой, где едят нас, а не наоборот.
Первую свою медаль юный Коля-Пантелей заслужил, трудясь наганом над вражескими затылками после взятия Крыма. И гордый барин, и образованная барышня - все поддавались маленькой гавкающей штучке. И было этого так много, что опускались руки юного Коляя - не от тяжести, а от скуки. Тогда, наверное, молодец и почувствовал - исходит кое-что из продырявленных врагов. Свежие покойники не только сразу перестают вредить, но и теряют нечто, а он при определенной сноровке «нечто» приобретает. Овладевает он их жизнью полностью, без остатка. Однако нужна сноровка и нет стопроцентного успеха.