– Я думаю, нам стоит подстраховать нашу группу, – поделился своим планом Бородин, хлопнув раскрытой ладонью по столу. А потом поспешил объяснить свою мысль, – Я уверен, что с аналитикой и сбором оперативных данных группа справится на «отлично». Но это не то, чего я хочу на самом деле.
– А чего ты хочешь? – Константин Федорович подался вперед, а умная спинка кресла последовала его примеру.
– Я хочу вернуть Селиверстова, – очень искренне сказал генерал, – Вернуть сегодня и живым.
– Было бы неплохо, – согласился Завьялов.
– Неплохо, – еще раз хлопнул по столу хозяин кабинета, – И вот этим-то мы с тобой и займемся.
– Я не против, – поднял раскрытые ладони Завьялов, – Но что именно требуется от меня?
Бородин еще раз, словно боясь, что упустил что-то в первый раз, смерил визитера тяжелым взглядом. Потом кивнул сам себе, соглашаясь с какой-то неозвученной мыслью, и выдохнул:
– Я думаю, нам нужен Альберт.
3.
Константин Федорович Завьялов, совершенно не стесняясь хозяина кабинета, откинулся в самотрансформирующемся кресле, которое с готовностью приняло нужную форму, и закрыл глаза. Он сидел, слушая едва уловимое шуршание невидимой глазу системы оптимизации воздуха. Она почти скрытно, как опытный разведчик, очищала, увлажняла, доводила до оптимальной температуры, даже ароматизировала воздух, забираемый снаружи, и заботливо, невероятно равномерно распределяла его по всему объему помещения.
Завьялов слушал и дышал. Вдох на четыре счета – задержка на четыре – выдох на шесть – пауза. Еще раз и еще. Прохладная струйка побежала сквозь трещинку в толстой стене плотины самоконтроля, огораживавшей спрятанное в самой глубине сознания озеро его памяти. Еще несколько секунд и таких трещинок стало больше десятка. А еще мгновение спустя, целый кусок вывалился из стены. Воспоминания хлынули наружу, затапливая ум.
Это случилось четыре года назад.
Будучи еще майором, Завьялов руководил отделом «6», который занимался контролем перемещений и контактов потенциально опасных для режима сохранения технологической тайны иностранцев на территории страны. В два часа дня понедельника его вызвали к Директору АТБ. Майор прибыл в четырнадцать сорок пять.
– Доброго дня, Константин Федорович, – поприветствовал его хозяин кабинета и указал на кресло.
– Здравствуй, Александр Николаевич, – кивнул Завьялов и сел.
– Знаешь, зачем приехал? – Директор посмотрел на него исподлобья, однозначно давая понять, что разговор им предстоит неприятный
– Вряд ли для вручения благодарственного письма, – хмыкнул Завьялов, намекая, что и не ждал от этого визита ничего хорошего.
Бородин покачал головой, показывая, что не в восторге от того, что приходится переходить прямо к делу. Но вопрос так сильно волновал его, что он решил опустить обычные для таких ситуаций предисловия с наводящими вопросами и полупрозрачными намеками.
– Один из двузначных агентов отказывается выполнять приказы, – раздраженно сообщил генерал.
– Хм… – сморщился Завьялов, взяв паузу на то, чтобы обдумать услышанное и сформировать свое отношение к этому.
– Ты меня вообще услышал? – взорвался генерал.
– Услышал, услышал, – примирительно проговорил майор, – просто…
– Что? Просто что? – продолжал раздражаться директор агентства.
– Ничего, – мотнул головой Завьялов, и поспешил перевести разговор в деловое русло, – Это агент – один из моих бывших подопечных?
– Иначе я бы тебя не вызвал, как думаешь? – вопросом на вопрос едко ответил генерал.
– Двадцать восьмой? – почти обреченно спросил майор, опуская подбородок на грудь.
– Ты часом не ясновидящий? – поддел его генерал, – Он родненький. Твой любимец.
– Твой, к слову, тоже, – беззлобно огрызнулся Завьялов, уже пытаясь мысленно прикинуть, что они могут сделать в такой необычной ситуации.
– Может и так, – чуть спокойнее сказал Бородин, словно только в тот момент осознав, что его собеседник не виноват в возникшей проблеме, и набрасываться на него нет никаких причин.
– Не выполняет приказ, – отреагировал на изменение тона генерала Завьялов и уже почти спокойно спросил, – Но что же он говорит? Что делает?
– Уехал вчера утром с учебной базы, -подцепив пальцами кончик обложки своего ежедневника, ответил Бородин, – А возвращаться и приступать к выполнению очередного задания отказался. Позвонил мне, сказал, что хочет уйти и исчез.