Действительно, соотношение фундаментальных категорий несет в себе заряд антиномичности. Преодоление антиномии возможно в конкретном философском контексте, в котором каждая из противоположных категорий интерпретируется с помощью других категорий, и это позволяет принять определенное теоретическое решение. Диалектика предполагает не только возможность антиномии, но и возможность ее разрешения. Иными словами, антиномия не должна консервироваться, она выступает лишь в качестве наиболее абстрактного, начального пункта движения теоретической мысли, призванного снять неопределенность в том или ином конкретном отношении. Поэтому, когда утверждается, что «материальное есть и не есть материя», необходимо выяснить, в каком именно смысле и отношении.
И. С. Нарский отмечает, что «сознание материально в смысле материальности причины своей идеальности» [151, с. 69], а также «в смысле материальности того содержания, которое отражается в сознании» [151, с. 70]. Общая направленность его мысли понятна: он стремится подчеркнуть про-изводность сознания от материи, его отражательный характер. Однако остается все же неясным, в каком смысле «материальное... не есть материя». Ведь это означает, что материальное не является объективной реальностью и, значит, материальное есть идеальное. Но как тогда обособить в данном отношении материальное от идеального? Даже если мы скажем, что «некоторые материальные явления суть идеальные» (а это обязывает утверждать и обратное), то и тогда трудно будет найти основания для какого-либо разграничения указанных понятий. Создается чрезмерная неопределенность, возникающая в результате абстрактного отождествления противоположностей. Эта неопределенность имеет, правда, то основание, что идеальное есть возможность материального и наоборот.
Идеальное необходимо связано с материальным (материей), но вряд ли допустимо утверждать, что материальное необходимо связано с идеальным. Уже в этом пункте обнаруживается четкое логическое различие, имеющее фундаментальное значение. Идеальное способно превращаться в материальное, как и наоборот (например, в актах опредмечивания и распредмечивания). Но это не дает оснований для абстрактного отождествления указанных категорий, ибо идеальное в одном и том же смысле, в одном и том же отношении не может быть одновременно и объективной реальностью.
Не проясняется вопрос и в том случае, когда под материальным понимается нечто, отличное от объективной реальности. Нам думается, что не существует логически корректного способа различения терминов «материя» и «материальное», если мы остаемся в концептуальной структуре основного вопроса философии. Важно постоянно иметь в виду, что «единственное «свойство» материи, с признанием которого связан философский материализм, есть свойство быть объективной реальностью, существовать вне нашего сознания» [4, т. 18, с. 275]. Поэтому материальное означает всякий предмет, процесс, всякое свойство, отношение и т.п., существующее объективно, т е. вне сознания и независимо от него. Иначе говоря, материальное есть синоним материи. Здесь не две категории, а одна.
В противном случае нарушается логическая структура основного вопроса философии, а вместе с ней и определенность категории материи, ибо эта определенность может быть сохранена только при условии противопоставления материи сознанию (материального идеальному). Мы целиком разделяем критическое отношение П. В. Копнина к попыткам определения материи «как таковой, как некоторой субстанции» (см. [106, с. 53]). «Вне отношения бытия к мышлению понятие материи не имеет смысла» [106, с. 53].
Материалистическое решение основного вопроса философии не устраняет логической взаимопротивопоставленности категорий материального и идеального. От того, что идеальное необходимо связано с материальным и обусловлено им, оно не становится материальным, а если становится, то оно уже не является идеальным. Поэтому утверждение, что идеальное есть материальное (даже если оговаривается его смысл: как свойство материального), является, на наш взгляд, некорректным, ибо создает диффузию этих категорий, видимость,