[86]
«На сколько передача мысли обыкновенным языком может назваться безличною, на столько же средства, употребляемые артистом, носят отпечаток его личности» (313; 57).
(обратно)[87]
«Если в настоящее время мы уже ничему более не верим, то значит, все мы продажны, значит, мы торгуем своею душою, своим рассудком, своею свободою, своею личностью, точно так же, как продуктами наших полей и наших мануфактур» (315; 105).
(обратно)[88]
В работах Прудона звучит горькая «ирония по поводу нашей промышленной цивилизации, которая ежедневно изобретает удивительные машины… но которая, вместе с тем, бессильна освободить человека от самых грубых, тяжелых, отталкивающих трудов – вечных спутников бедности. (…) Но кто же этот раб машины? – Человек! Человек – раб, вот последнее слово современного индустриализма» (313; 274).
(обратно)[89]
«Социализм, уже по тому одному, что он является протестом против капитала, является вместе с тем и протестом против власти» (цит. по 358; 14) – провозглашает Прудон.
(обратно)[90]
«Если политическое право прирождено человеку и гражданину, следовательно, если подача голоса должна быть непосредственной, то право это тем более присуще каждой группе граждан, каждой корпорации, общине, городу, все они также должны обладать непосредственным правом избрания» (319; 263).
(обратно)[91]
Прудон, выступая за федерализм, однако высказывается против федеративных государств, критикует Швейцарию и США за то, что там федерализм носит половинчатый и чисто политический, поверхностный характер, без экономической организации взаимности, и вмонтирован в государственническую систему; впоследствии эту критику федерализма в рамках государства разовьет М.А.Бакунин; особенно в своей работе «Бернские медведи и петербургский медведь».
(обратно)[92]
Разумеется, мы не можем положительно оценить отдельные реакционные и деспотические положения прудоновской этики: о патриотизме, труде, бедности, положении женщин и детей в семье.
(обратно)[93]
При этом, на наш взгляд, Прудон неправомерно гипостазирует общество, переоценивает его и трактует его как такую же первичную реальность, как и человеческая личность.
(обратно)[94]
Большинство из этих обвинений: в «панславизме», в авторстве нечаевского «Катехизиса революционера», в «Исповеди» как порочащем честь Бакунина документе, сегодня полностью опровергнуты наукой, и лишь наиболее тенденциозные авторы, например, Жак Дюкло или С.Н.Канев, могут вновь повторять их в своих книгах. Говоря о работах, посвященных Бакунину, особо выделим книги и статьи Макса Неттлау, Н.М.Пирумовой, В.Ф.Пустарнакова, П.И.Моисеева, А.К.Исаева, И.Л.Кислицыной – в них дается серьезный и глубокий анализ его революционной деятельности и философских воззрений. Лучшим же изложением бакунинской философии, на наш взгляд, по сей день остается написанная 70 лет назад статья Алексея Борового «Бакунин».
(обратно)[95]
О проблеме взаимоотношений Бакунина и Нечаева см. работы Н.М.Пирумовой и специальное исследование Пола Аврича – 285, 287, 292, 295 и 432.
(обратно)[96]
Здесь мы должны кратко остановиться на знаменитой борьбе Маркса против Бакунина в социалистическом движении. Со стороны Генерального Совета Интернационала эта борьба велась в высшей степени постыдными методами, – в ход было пущено все: закулисные аппаратные интриги, организация «бумажных» фиктивных секций, создавших фиктивное марксистское большинство на Лондонской конференции 1871 г. и Гаагском конгрессе 1872 г., бездоказательные обвинения, наглая клевета, вынесение приговора обвиняемому в его отсутствие и без твердых доказательств вины. Однако, даже достигнутая подобными средствами «победа» Маркса, оказалась Пирровой победой – после «исключения» Бакунина из Интернационала, «весь Интернационал восстал против недостойной комедии Гаагского съезда, так грубо подтасованного Главным Советом» (141; 42). Почти все секции Интернационала: бельгийские, французские, английские, испанские, итальянские голландские, швейцарские и американские – отвергли решения, принятые в Гааге и отказались подчиняться Генеральному Совету Маркса, а большинство из них, соединившись, образовали новый антиавторитарный анархический Интернационал, просуществовавший до 1879 года. (См. об этом в работах Гильома, Карелина, Исаева – 90, 126, 141). Попытка Маркса превратить Международное Товарищество Рабочих в централизованную партию, исповедующую одну «научно социалистическую» доктрину, полностью провалилась. В целом, оценивая борьбу Маркса и Бакунина в первом Интернационале, мы полностью признаем справедливость слов П.А.Кропоткина: «Разлад между марксистами и бакунистами отнюдь не был делом личного самолюбия. Он представлял собою неизбежное столкновение между принципами федерализма и централизации, между свободной коммуной и отеческим управлением государства, между свободным и творческим действием народных масс и законодательным улучшением существующих условий, созданных капиталистическим строем». (172; 373).
(обратно)